Прекрасная Гортензия. Похищение Гортензии.

Такова была тактика номер один: тактика ошибки, согласно которой вашу книгу якобы случайно отдавали другому читателю. И люди метались по залу, пытаясь совершить сложный, часто тройной обмен, например книгу о пигмейской кухне поменять на первое издание «Prolegomena rythmorum» отца Ризольнуса. Но была и более виртуозная тактика отказа: у хранителей фондов имелся большой арсенал уклончивых ответов, которые читатель получал вместе с возвращенным требованием. В этом случае борьба могла длиться несколько дней. Выглядело это так: раздатчик книг со своей тележкой появлялся в вашем ряду, но для вас у него ничего не было. Проходили дополнительные полчаса, и вы получали обратно измятое требование с пометкой: «книга на номере». На следующий день вы заказывали ее снова. Вам отвечали: «уточните шифр». На третий день ответ гласил: «в переплете». И наконец, на четвертый день вы получали отписку, полную изощренного садизма: «книга на вашем номере с…» Далее было указано число, когда вы подали первое требование. Это был последний этап вашей борьбы, вы в панике пытались объяснить, что так и не получили злосчастную книгу, и при этом испытывали тяжелое чувство, что вас принимают за идиота, маразматика или книжного вора. Библиотекари успокаивали вас, и в их жалостливых взглядах читался окончательный приговор: вот и еще одного беднягу ухайдакали!

Разумеется, если вы не впадали в отчаяние и не улетали ближайшим рейсом в Лондон, чтобы утешиться в Британском музее, то со временем могли научиться обходить некоторые из этих капканов. Скажем, на случай отказа имелась следующая контрмера: заказать какую-нибудь другую книгу, а на ту, которая вам была нужна, снова подать требование через несколько дней. Противнику приходилось напрягать память, а это для него было слишком обременительно. Так что против решительно настроенных читателей система отказов не срабатывала. Поэтому в Библиотеке неустанно придумывали все новые методы борьбы: например, объявить пожарную тревогу или перевести назад часы над входом, чтобы впустить читателей на полчаса позже (днем часы переводили опять, но уже вперед, чтобы пораньше освободить зал). Последнее изобретение, которое поставило в тупик даже Гортензию, а одного академика довело до нервного срыва, заключалось в том, чтобы внезапно и на неопределенный срок закрыть целый отдел хранилища. Так, по понедельникам не выдавали поэзию; по вторникам — математику; в среду — книги по истории и навигации и вообще любые книги, изданные до 1863 года. Эта новейшая тактика как будто увенчалась успехом: уныние овладело даже самыми упрямыми читателями. Один видный специалист по риторике Ренессанса собрал пресс-конференцию, на которой в присутствии рыдающих жены и детей заявил, что прекращает борьбу и становится агентом по недвижимости. Многие читатели по наивности полагали, будто можно чего-то добиться, обратившись к властям; они учредили читательский комитет, написали открытое письмо, обратились с запросами в Сенат и Палату депутатов, пытались использовать дружеские связи с влиятельными лицами. Библиотека только ухмыльнулась. Объявили выборы в представительное собрание читателей, в два тура, по мажоритарному принципу и по партийным спискам; у входа поставили ящик для читательских жалоб, в отделе спортивных раритетов починили отопление, кое перед кем открылась блестящая карьера — и на этом все кончилось.

За год работы Гортензия достигла большого искусства в обезвреживании коварных ловушек Библиотеки: на зависть многочисленным читателям, процент получаемости книг порой доходил у нее до двадцати пяти! (Ее даже выдвигали на читательскую премию, которую она не получила из-за темных закулисных интриг.) Однако перед ней, как и перед остальными читателями, стояла еще одна серьезная проблема: соседи.

Одни соседи спали и храпели, другие болтали без удержу и прыскали от смеха. Попадались и крайне неприятные соседи-приставалы. Гортензия, конечно же, научилась справляться с такими, можно сказать, рутинными ситуациями, но были еще два особо тяжелых случая.