Прекрасная катастрофа

Я теребила черные заостренные ушки Тото, пока Америка что-то бормотала в спальне. Появившись, она попыталась подавить улыбку на своем лице.

— Что они там затеяли? — спросила я.

— Они едут домой. Пусть Тревис тебе сам скажет, — сказала она, ухмыляясь от уха до уха.

— Боже мой… что? — спросила я.

— Я же сказала, что не могу тебе рассказать. Это сюрприз.

Я принялась беспокойно теребить волосы и ковырять ногти, не способная спокойно усидеть на месте, ожидая, когда Тревис раскроет свой последний сюрприз. Вечеринка на день рождения, щенок — я даже не могла представить, что будет следующим.

Об их приезде известил громкий двигатель Чарджера Шепли. Парни смеялись, поднимаясь по лестнице.

— Они в хорошем настроении, — сказала я. — Хороший знак.

Первым вошел Шепли.

— Я просто не хотел, чтобы ты думала, что есть причина, по которой он сделал себе, а я — нет.

Америка встала, чтобы поприветствовать своего парня, и обвила его руками.

— Ты такой глупенький, Шеп. Будто я могла бы разозлиться из-за этого. Если бы мне нужен был сумасшедший парень, я бы встречалась с Тревисом, — сказала Америка, улыбаясь и откидывая голову назад, чтобы поцеловать его.

— Это никак не связано с тем, что я чувствую к тебе, — добавил Шепли.

В дверь вошел Тревис с квадратной марлевой повязкой на запястье. Он улыбнулся мне, а потом плюхнулся на диван, положив голову мне на колени.

Я не могла отвести взгляд от повязки.

— Хорошо… и что же ты сделал?

Тревис улыбнулся и потянул меня вниз, чтобы поцеловать. Я почувствовала нервозность, исходящую от него. Внешне он улыбался, но я отчетливо чувствовала, что он не был уверен, как я отреагирую на то, что он сделал.

— Я сегодня много чего сделал.

— Например? — подозрительно спросила я.

Тревис рассмеялся.

— Успокойся, Пташ. В этом нет ничего плохого.

— Что произошло с твоим запястьем? — спросила я, поднимая его руку.

Снаружи послышался звук дизельного двигателя, и Тревис вскочил с дивана, открывая дверь.

— Ебать, как раз вовремя! Я уже как пять минут дома! — с улыбкой произнес он.

Двое мужчин занесли в дом покрытую пленкой серую софу. Шепли и Тревис передвинули диван — я и Тото все еще сидели на нем — вперед, и затем мужчины поставили покупку на место прежнего. Тревис снял пленку и затем, взяв меня на руки, переместил на мягкие подушки.

— Ты купил новый? — спросила я, улыбаясь от уха до уха.

— Да и кое-что еще. Спасибо, ребята, — сказал он, когда грузчики подняли старый диван и понесли его прочь.

— Он хранит много воспоминаний. — я ухмыльнулась.

— Не таких, за которые хочется держаться.

Он сел рядом со мной и вздохнул, взглянув на секунду на меня, прежде чем снять марлю с запястья.

— Только не бесись.

В моей голове сформировалось множество вариантов того, что же было под повязкой… Я представила себе ожог, или швы или что-нибудь столь же ужасное.

Он стянул ее, и я открыла рот, увидев простую черную надпись, вытатуированную на нижней части его запястья. Кожа вокруг покраснела и блестела от антибиотика, который он намазал сверху. Все еще не веря, я покачала головой, когда прочитала слово.

«Пташка»

— Тебе нравится? — спросил он.

— Ты сделал тату с моим именем на запястье? — я говорила, но не узнавала свой голос. Мои мысли разбежались в разных направлениях, и все же, мне удалось говорить ровным и спокойным тоном.

— Ага, — сказал он, целуя мои щеки, пока я уставилась на несмываемые чернила на его коже.

— Я пытался его отговорить, Эбби. Какое-то время, он не делал ничего сумасшедшего. Я уже начал думать, что он стал нормальным, — сказал Шепли, качая головой.

— Что думаешь? — спросил Тревис.

— Я не знаю, что думать. — сказала я.

— Ты должен был сперва ее спросить, Трэв, — сказала Америка, качая головой и закрыв рот рукой.

— Спросить о чем? Могу ли я сделать тату? — он нахмурился и повернулся ко мне. — Я тебя люблю и хочу, чтобы все знали, что я твой.

Я нервно начала говорить:

— Это же навсегда, Тревис.

— Как и мы, — сказал он, касаясь моих щек.

— Покажи ей остальное, — сказал Шепли.

— Остальное? — спросила я, глядя на другое запястье.

Тревис встал, задрав футболку. Его впечатляющий, рельефный пресс от этого движения растянулся и напрягся. Трэв повернулся, и на его боку, охватывая всю длину ребер, красовалась еще одна свежая татуировка.

— И что это такое? — спросила я, щурясь при виде вертикальных символов.

— Это иврит, — улыбнулся Тревис.

— И что это значит?

— Тут говорится: «Я принадлежу возлюбленной своей, а возлюбленная моя принадлежит мне.»

Я бросила на него взгляд.

— Тебе не было достаточно одной татуировкой, поэтому сделал две?

— Я всегда говорил, что сделаю, когда встречу свою любовь. И я встретил тебя… Я пошел и сделал тату.

— его улыбка исчезла, когда он увидел выражение моего лица. — Ты злишься, да? — спросил он, натягивая майку.

— Я не злюсь. Я просто… немного в шоке.

Шепли одной рукой прижал к себе Америку.

— Ты привыкнешь к этому, Эбби. Тревис импульсивный и все делает по-максимуму. Это будет поддерживать его до тех пор, пока он не надет тебе на палец кольцо.

Брови Америки взлетели вверх, она посмотрела сначала на меня, потом на Шепли.