Прекрасная Катрин

Опять! Молодая женщина, чувствуя, как в ней закипает раздражение, стиснула зубы. Доколе будет она жертвой этого вечного, непостижимого сговора мужчин! Они держатся друг за друга, как пальцы одной руки, и ничто, по-видимому, не может разорвать этот союз. Она вновь стала пленницей, на сей раз в собственном замке. Придется прибегнуть к хитрости… а может быть, прорваться напролом? Шотландец был силен, но разве устоять ему против ее верного нормандца?

Изящно повернувшись в кресле, Катрин жестом подозвала Сару.

– Пришли мне Готье, – произнесла она с опасной кротостью, – у меня есть к нему поручение.

– Простите, мадам, – ответила цыганка, – но Готье сегодня на заре ушел на охоту.

– На охоту? Кто ему разрешил?

Вместо Сары ответил губернатор:

– Это я разрешил ему, благороднейшая госпожа. Когда мы шли сюда, мои люди убили медведя. Самка, обезумев от ярости, стала бродить вокруг и уже успела убить одного крестьянина. Ваш слуга… между нами говоря, необыкновенный человек! Так вот, он попросил разрешения пойти на медведицу в одиночку. По его словам, в этой охоте ему нет равных. И должен признаться, я ему верю.

Катрин вздохнула. Охота была страстью Готье. Когда бывший дровосек натыкался в лесу на свежий след зверя, он становился похож на старого боевого коня, услышавшего сигнал трубы. Но молодой женщине было почему-то неприятно, что он ушел бродить по лесам, вместо того чтобы тревожно ждать известия о ее здоровье.

– Что ж, вы правильно поступили, мессир. Мой конюший любит только вольный ветер и большую дорогу. Он лучший охотник из тех, кого я знаю. Будем надеяться, что медведица от него не ускользнет…

Она протянула руку, давая понять, что аудиенция окончена. Кеннеди взял ее руку в свои и почтительно поднес к губам.

– У вас нет других просьб, мадам? Я не могу отпустить вас одну из крепости, но все прочие ваши желания будут исполнены незамедлительно…

Он не успел закончить фразу, потому что дверь с грохотом отворилась, ударившись о стену, и в комнату вломился Готье, ужасающе грязный, красный и запыхавшийся. На плече он нес какой-то странный сверток. Катрин увидела, что на грудь великану спадают длинные черные волосы, а затем ей в глаза бросилось зеленоватое лицо с фиолетовыми веками.

Остановившись на пороге, Готье взглянул сначала на Кеннеди, застывшего в поклоне, а затем на Катрин, прямую и бледную в своем кресле. Потом двинулся прямо к молодой женщине и, прежде чем она успела вымолвить хоть одно слово, положил к ее ногам труп Мари де Конборн.

– Я нашел это на берегу реки, – сказал он хрипло, – в зарослях колючего кустарника. Вряд ли ее обнаружили бы там до лета. Только в жару зловоние могло бы навести на след.

Катрин с ужасом смотрела на черные змейки волос, которые почти подползали к ее бархатным башмачкам. В остановившемся взгляде Мари застыли ненависть и страх. Она умерла, как жила, исходя злобой, проклиная Небеса и землю. С левой стороны корсажа виднелось коричневое засохшее пятно. Ошеломленный Кеннеди глядел то на труп, то на Готье, который стоял, широко расставив ноги и скрестив руки на груди. Однако британское хладнокровие вскоре взяло верх над удивлением.

– Гм! – сказал он, чуть пошевелив ногой тело. – Кажется, это не медведица?

– Это колдунья! – с отвращением промолвил нормандец. – Пусть ее гнусной душой владеют адские Норны!

Между тем Катрин, склонившись над мертвой соперницей, внимательно разглядывала лицо, на котором уже синели трупные пятна, почерневшие губы, словно оскалившиеся в последней усмешке зубы… Облик Мари де Конборн был настолько жутким, что Катрин вздрогнула и инстинктивно перекрестилась. Не поднимая глаз, она спросила Готье:

– Кто убил ее? Ты знаешь?

Вместо ответа он вытащил из-за пазухи длинный кинжал, покрытый пятнами засохшей крови, и положил его на колени молодой женщине.

– Это было у нее в груди, госпожа Катрин. Тот, кто нанес удар, свершил правый суд!

На черном бархате платья сверкал чуть поблекший за три влажные ночи в лесу серебряный ястреб Монсальви. Катрин смотрела на него расширившимися глазами. В последний раз она видела этот кинжал во время встречи с мужем на галерее: Арно, поигрывая его рукоятью, говорил, что любит свою кузину и хочет взять ее с собой. Но Мари была мертва, и убил ее кинжал Монсальви!

– Арно? – выдохнула она. – Это невозможно… Я не могу поверить!

– Но это так! – убежденно сказала Сара, подойдя ближе. – Это он убил ее, можешь не сомневаться.

– За что? Он сказал мне, что любит ее…

Сара, покачав головой, взяла из рук Катрин окровавленный кинжал и повертела его в своих смуглых пальцах.

– Нет, – произнесла она очень мягко, – он никогда ее не любил! Он просто хотел уверить в этом тебя! Но слишком сильное отвращение она ему внушала… он не стерпел и нанес удар.

Катрин выпрямилась, словно подброшенная пружиной. Вскочив на ноги, она схватила Сару за плечи и стала трясти с неожиданной силой.