Прекрасная Катрин

Пока Сара доставала кожаные мешочки, где хранились лекарства и корпия, Катрин положила себе на колени голову паломника, потерявшего сознание. Он был очень стар и так худ, что пергаментная кожа, казалось, присохла к его костям. Седая клочковатая борода и длинные белоснежные волосы обрамляли угловатое лицо с большим изогнутым носом и глубоко посаженными глазами, полуприкрытыми морщинистыми веками. Одежда его в самом деле вряд ли могла бы прельстить самого алчного грабителя. Плащ, колет и штаны были изодраны колючками, побурели от солнца, позеленели от дождей и туманов. Ноги были обернуты тряпками, на которых засохли пятна крови от ссадин и прорвавшихся волдырей.

Пока Сара обтирала окровавленный лоб старика, Катрин с волнением притронулась к ракушкам, нашитым на порванный плащ. Паломник напоминал ей друга былых дней – Барнабе. И этот жалкий грязный плащ походил на тот, в котором некогда щеголял Барнабе-Ракушечник; впрочем, в данном случае невзрачная одежда свидетельствовала о праведности и об отречении от мирских благ, что совсем не было свойственно Барнабе.

– Он идет из Компостеллы,[11] – сказала она сдавленным голосом, увидев у него на шее оловянный образок святого Иакова.

– Нет, дорогая, он проделал гораздо более долгий путь, – медленно произнес Арно, – посмотри…

И он показал на свинцовую пальмовую веточку, приколотую к отвороту плаща, а затем, к величайшему удивлению Катрин, опустился на колени, благоговейно прикоснувшись губами к влажным от грязи и сукровицы ногам паломника.

– Что ты делаешь?

– Воздаю ему должное, Катрин! Он идет из Иерусалима… Это паломник Святой земли, великий паломник. Ноги, которые я поцеловал, касались земли, где обитал Господь.

Потрясенные Катрин и Сара застыли на месте. Старик вдруг вырос до необъятных размеров в их глазах, и они смотрели на него с почтительным изумлением. Великие святыни христианского мира притягивали к себе толпы давших обет, но паломников в Святую землю среди них были единицы. Какой же великой верой надо было обладать… или какое страшное преступление совершить, чтобы отправиться в такой долгий путь, пройти через бесчисленные опасности и вымолить благословение Господне вкупе с отпущением грехов!

Между тем старик начал приходить в себя. Веки его дрогнули, приподнялись, и в косых лучах солнца блеснули глаза, синие, словно летнее лазурное небо. Он попытался сесть, и с помощью Сары ему это удалось. Ласково взглянув на стоявших перед ним на коленях Арно и Катрин, он произнес:

– Славен будь Иисус Христос! И да воздаст он вам, спасителям моим. Не вмешайся вы, боюсь… – Он осекся, увидев трупы трех разбойников.

– Неужели погибли они из-за меня? – горестно спросил паломник, и из глаз его полились слезы. – И умерли во грехе?

– Либо вы, либо они, – мягко ответил Арно. – Для тех, кто нападает на странников Божьих, нет у меня ни жалости, ни пощады.

– Наверное, голод подтолкнул их к греху, – кротко возразил старик. – Я помолюсь за них, когда завершу свой путь.

– Стало быть, странствия ваши еще не закончились? Однако вы, кажется мне, идете издалека.

Глаза паломника зажглись таким ярким светом, что Катрин почудилось, будто сама зима отступает перед горячими лучами солнца.

– Да… издалека! Я видел гробницу Владыки нашего и всю ночь молился под оливами в том саду, где Он ждал конца. Я дал обет, ибо мне, грешному и недостойному, явлена была величайшая милость. Некогда был я простым каменщиком и ревностно трудился, вознося хвалу Господу, на строительстве храмов его, однако пожелал он испытать меня, и я лишился зрения. Отчаяние овладело мной, и был я в двух шагах от вечного проклятия, ибо хулил Бога и усомнился в самом существовании его. Раскаявшись, решил я идти молить прощения к гробнице святого Иакова, обладающего даром исцелять болящие души. В Пюи присоединился я к каравану паломников и пошел с ними в Галисию. А там… там свершилось великое чудо! Я прозрел, увидел фиолетовое небо и огромный собор, белый город и могилу святого в блеске бесчисленных свечей. Столь велики были радость моя и благодарность, что я дал обет отправиться в Святую землю.

– Невероятно! – пробормотала изумленная Катрин. – Вы ослепли, но зрение вернулось к вам?

Старик с улыбкой глядел на красивое лицо молодой женщины. Рука его ласково опустилась на склоненную голову.

– Да, дочь моя. Вера заключена в любви и смирении. И нет такого грешника, который не получил бы от Неба все, что желает, если вера его глубока и если он умеет просить. В дни страданий и утрат, что еще предстоят вам, вспоминайте старого паломника из Святой земли… которому вы спасли жизнь и который станет молиться за вас. Не забывайте Барнабе…

– Барнабе!