Прекрасная Ху Мэй хочет есть (СИ)

— Идёт. На держи аванс, — она достала монету и подбросила повыше, он поймал и сжал в кулаке. Она встала и указала глазами на дырку в крыше: — Смотри дальше. А после заката приходи к западной калитке дворца Ху, я тебя там встречу. И захвати всё ритуальное.

— У нас нет ритуалов, только молитвы и сосуд, — он указал на маленькую банку с пробкой, которую носили на поясе все монахи, хотя мало кто за всю жизнь хоть раз пользовался.

— Отлично. Всё, давай, жду после заката.

***

Закат был такой красный, как будто боги там друг друга перерезали и вытерлись облаками. Солнце плющило бок о далёкие холмы, раскалённое и уставшее. А госпожа археолог стояла в тени ворот, проверяя экипировку и подтягивая шнурки на боках — похудела.

«Ещё бы не похудеть, с такой жизнью. Чёрт, заберу сокровище и рвану на юг, буду нежиться в банях, в окружении смуглых массажистов и услужливых виночерпиев.»

Монах пришёл когда солнце уже село, весь красный и смущённый, торопливо извинился за опоздание и пролепетал что-то о наставнике и наказании за подглядывание.

«Монах из тебя не очень, малыш.

Эх, юность, вроде так недавно, а такая пропасть между ней и настоящим. Всё казалось таким интересным и непонятным, так будоражило. А теперь уже всё понятно и нихрена не интересно, одна усталость.»

— Эй, пацан. Ты массаж делать умеешь?

— Я на восьмом году. А когда его учат?

Она махнула рукой:

— Не важно, забудь. Полюбуйся лучше закатом, вряд ли ты ещё такой увидишь.

— У нас здесь часто такие закаты. Говорят, к буре.

— Ага. Пойдём.

Она помнила дорогу и повела его к пруду прямиком, дворец начал играть в свои игры сразу же — небо стемнело и потеряло цвет, под ногами зашелестели листья, в тени между обломками статуй мелькнула чёрная прядь, подождала, пока мальчик заметит, и мигом умножилась в тысячу раз, устремляясь к нему.

Монах побледнел и замер, волосы собрались в клубок прямо перед ним, вытянулись вверх и развернулись из витой чёрной спирали в белый шёлк рукавов и подола. Из-под длинной чёлки выглянуло белое лицо, губы улыбнулись и раскрылись, обнажая тонкие иглы зубов.

Ки Рэн встала между ними, одной рукой придержала монаха за рукав, а второй щёлкнула девушку пальцем по лбу:

— Так, ну-ка ша! У нас был договор. Сначала твоя часть, потом моя.

Прекрасная Ху Мэй спрятала зубы и отвернулась, Ки Рэн предостерегающе крикнула:

— Бобами в затылок хочешь? У меня много.

Девушка обернулась, окинула её усталым взглядом и сказала:

— Иди за мной, — поднялась в воздух и медленно полетела над дорожкой, развевая за собой волосы и шёлк подола.

Ки Рэн взяла очарованного монаха за локоть и потащила следом. Они прошли через высохший сад, потом по широкой дороге мимо практически целого дворца, оставили справа ещё один сад, укрытый стеклянным куполом и густой паутиной, и вышли к дальней стене.

«Семейный склеп? Так тривиально. Хотя, все там прячут свои секреты, чем семья Ху лучше?»

Широкие медные двери открылись сами, внутри зажглись тусклые факелы у дальней стены, Ху Мэй полетела туда, они вошли следом.

И медные двери захлопнулись.

— Эй, дорогая, не шути! — Ки Рэн взяла из кармана несколько заговорённых бобов, бросила один в рот. — Ты меня знаешь, я клоунов не люблю.

Факелы потухли, по тёмному коридору склепа рассыпался серебряным колокольчиком девичий смех, многократно отражённый от стен и каменного потолка.

Ки Рэн навалилась спиной на дверь, но она стояла нерушимо, у самого уха раздался нежный голос Ху Мэй:

— Не трудись, у тебя не выйдет. Ты же хотела увидеть мою сокровищницу? Так смотри.

На стенах стали медленно разгораться факелы, всё ярче и ярче. И стали различимы сидящие вдоль этих стен в одинаковых позах чисто обглоданные скелеты.

«Сколько их? Двадцать, тридцать, пятьдесят?»

Ряд гладких черепов уходил вглубь коридора, где-то на третьем десятке в глазах начинало рябить от них, посчитать становилось нереально.

Прекрасная Ху Мэй парила над полом в центре, улыбалась и плавно обводила руками окружающее великолепие, как будто представляла любимый сад:

— Это моя сокровищница, я сама собирала. Красиво?

— Ты их всех сожрала, что ли? — неверяще уточнила Ки Рэн, пытаясь уложить в голове новость о том, что здесь годами пропадали люди, а никто не забил тревогу. Хозяйка склепа что-то поняла по её лицу, подлетела ближе и погладила по щеке замершего в ступоре монаха, перевела взгляд на Ки Рэн и сказала с презрением: