Прекрасная колдунья

Ее прежняя жизнь кончилась, внезапно оборванная появлением жестоких убийц Аль-Хамина, которые напали на ее отца и захватили власть в стране. Ее мать, англичанка, славившаяся своей мудростью и красотой, была тоже безжалостно убита. Черные дни, черные воспоминания… Тот наследственный дар, что переходил в их роду от матери к дочери, не смог спасти Эльфреду от смерти. Он только позволил ей укрыть свою дочь и служанку в безопасном месте — но она поплатилась жизнью, чтобы спасти их. Это была прощальная жертва, которую Эльфреда принесла ради любви к своему ребенку. Нет, Джина не позволит, чтобы та жертва пропала напрасно! Не позволит, чтобы убийцы ее родителей ушли от расплаты! И она должна вернуть то, что принадлежит ей по праву. Аль-Хамину не удалось истребить всех наследников Бен-Аль-Фаруха: ведь она еще жива, — она, последняя из них. Но если враги узнают об этом, она тоже умрет.

Поднявшись от огня, Джина сняла свою накидку и отложила в сторону. Царственно-пурпурная с одной стороны и зеленая с другой, эта одежда была изменчива, как она сама, и подходила к любому ее настроению. Пошарив в дорожной сумке у стены, Джина нашла то, что искала. А вернувшись к огню, нацарапала несколько слов на обломке сандалового дерева и положила его в медную курильницу.

— Зачем ты это делаешь? — нахмурившись, спросила Элспет.

Джина подняла взгляд и ответила не сразу.

— Только чтобы проверить предсказание, — наконец сказала она. — Мне нужен еще один знак в доказательство того, что я не ошибаюсь.

Она зажгла сандаловое дерево горящей веточкой из костра, и благоухающий виток дыма поднялся из курильницы. Запрокинув голову, Джина закрыла глаза. Она молилась о мире и покое, которых столько лет была лишена, о том, чтобы ее страна перестала страдать от набегов завоевателей. «Пророчество сбудется! — заклинала она. — Обязательно должно сбыться!» Думая об этом, она смотрела неподвижным взглядом на медную курильницу.

Когда Джина открыла глаза, сандаловое дерево превратилось в золу. И постепенно перед ее мысленным взором возникла родная земля — солнечная и теплая, лежащая в мире и покое. Джина стояла на балконе отцовского дворца, и рядом с ней был рыцарь, которому удалось отвоевать эту страну ради нее.

Глава ВТОРАЯ

Туман поднимался над лесным прудом, колеблясь мягкими серыми клоками в безветренном утреннем холодке. Поеживаясь от холода, Рон уперся одним коленом в усыпанный опавшими листьями влажный берег и захватил пригоршню воды, чтобы напиться. Вода смягчила пересохшее горло и потекла вниз по голой груди. Он пригладил мокрой рукой волосы и встал.

Здесь, около этого маленького пруда, было тихо. Рон был один: никто из его людей не отважился углубиться в лес, хотя все они тщательно скрывали свой страх. Рон еще раз подивился, что это были те же самые люди, которые не боялись боевого клича неверных, не страшились врагов, вооруженных до зубов и метавших в них «греческий огонь». Но — хорошие воины и стойкие солдаты — они делались безмозглыми ослами перед лицом необъяснимого. И его любимый соратник, Брайен, весь опутанный суевериями, был самым худшим из них.

Сам Рональд давно перерос эти страхи, давно понял, что в мире, полном жестоких реальностей, нет места для воображаемых тревог. В двадцать лет он был посвящен в рыцари, а в двадцать девять уже стал закаленным в сражениях воином. Рон участвовал в нескольких войнах и походах, в том числе и в самом последнем, именуемом Крестовым, который был предпринят с целью обратить неверных в христианство и отвоевать у них гроб Господень.

Однако короля Ричарда мало интересовало обращение неверных: он предпочитал действовать не проповедями, а мечом. Но таков уж был Ричард. Самый отважный и одновременно самый безжалостный человек, которого Рон когда-либо встречал!

Впрочем, нельзя сказать, что Ричарду вовсе не было свойственно сострадание. Когда в Иерусалим дошло известие о безвременной кончине отца, Ричард настоял, чтобы он прервал свой поход и вернулся домой в Уэльс. Правда, это проявление доброты было не совсем бескорыстно: король надеялся, что Рон удержит для Англии земли Марчера, которые отец оставил ему. А также — что было еще важнее для вечно нуждающегося в деньгах Ричарда — предоставит в его распоряжение доставшиеся ему в наследство денежные сундуки. Крестовые походы были очень дороги, и денег всегда не хватало. Вот поэтому Рональд был спешно отослан домой с наилучшими пожеланиями Ричарда, до сих пор звучащими у него в ушах.

Но, увы, Рон находился в Англии уже месяц, а только сейчас смог наконец направиться в Уэльс. Сразу же по высадке в Дувре он получил письмо от принца Джона, брата короля, с приказом срочно явиться, не исполнить который он не мог.

После томительного двухнедельного ожидания приема у принца Джона ему наконец была дана аудиенция. Игнорируя просьбу нового владельца замка Гленлайон о разрешении немедленно отправиться к себе в Уэльс, Джон успокоил его тем, что, мол, управляющий прекрасно присмотрит за замком, — после чего послал с незначительным поручением совсем в другом направлении.