Прекрасная маленькая принцесса (ЛП)

— Блядь! — Ругаюсь я по-русски, подхватывая с пола свои брюки, не потрудившись прихватить трусы-боксеры. Я застегиваю брюки так быстро, как только позволяют пальцы, затем хватаю с пола рубашку и пиджак.

Я сунул ноги в туфли, опасаясь, что она попытается вырваться на улицу. У меня будет больше шансов поймать ее, даже если я развяжу шнурки, ведь она босиком. Затем я распахиваю дверь, позволяя ей удариться о стену, и выхожу в коридор. Я понятия не имею, куда, черт возьми, она думает идти. Но когда я оглядываю коридор, то не вижу никаких признаков ее присутствия.

— Я гребаный идиот, — рычу я себе под нос, мысленно пиная себя.

Натянув на плечи рубашку, я целенаправленно иду в сторону лестницы. Дальше мне придется действовать по наитию. Когда коридор выходит на лестничную площадку и разветвляется на множество коридоров, я на мгновение задумываюсь. Ее по-прежнему не видно.

Нахмурившись, я бросаюсь вниз по лестнице и направляюсь к двери. Распахиваю ее и вглядываюсь в темную ночь. Но я не вижу ее. Надеюсь, она не решила сбежать. Поздний час принес пронизывающий холод, обычный для Нью-Йорка в это время года, и Сильвия почти не одета.

Как раз в тот момент, когда я уже собираюсь закрыть дверь, будучи уверенным, что она осталась в доме, я слышу треск веток. Это в направлении сарая. Вот черт. Пожалуйста, скажите мне, что она не думает, что может убежать на лошади.

Накинув пиджак, я выхожу в кромешную тьму и бегу к сараю. Сомневаюсь, что кто-то из конюхов поможет ей оседлать лошадь в такое время, но шансы Сильвии получить переохлаждение велики.

Эта ночь в мгновение ока превратилась из одной из лучших в моей жизни в почти худшую. И во всем виноват я.

19

СИЛЬВИЯ

Я без колебаний мчусь по коридору к лестнице. И хотя я знаю, что неприлично просто держать его в руках, я не трачу время на застегивание платья. Как только я окажусь достаточно далеко от Петра, я займусь этим. Сейчас же мне нужно бежать. Потому что я ухожу. Я еду домой. Я не могу оставаться здесь больше ни минуты.

Мои ноги с шумом шлепают по дереву лестницы, когда я бегу вниз, держась одной рукой за перила, чтобы удержаться на ногах. Жаль, что у меня нет обуви, чтобы защитить ноги. Но я не осмеливаюсь вернуться. Ни за что. Потому что я не хочу быть рядом с Петром.

Как я могла быть такой глупой?

Я позволила своему физическому влечению взять верх над собой, над своими базовыми желаниями, и теперь я все испортила. Потому что Петр не хочет меня. Спать со мной было ошибкой. Он сам так сказал. И теперь одному Богу известно, что будет дальше. Он может решить, что вообще хочет расторгнуть наш контракт. Он может отказаться жениться на мне. Отец будет в ярости.

Не то чтобы он был в ярости, если бы контракт был нарушен. До тех пор, пока это не ввергнет нашу семью в войну, союз с Велесами будет ему безразличен. Но он будет в ярости, когда узнает, что я отдала свою девственность. А это, я уверена, станет известно, если Петр откажется от договора.

Как же теперь отец продаст меня тому, кто больше заплатит? После того как я отдала самое ценное, что у меня есть? Я почти горжусь собой за то, что сама выбрала этот путь. В каком-то смысле это освобождает меня. Но не так, как я надеялась. Я сделала себя абсолютно бесполезной для отца. Хуже того. Я стала обузой. Никто не захочет жениться на мне после того, как я была с другим мужчиной. И отец не оставит меня в покое. Я уверена, что потом буду сильно жалеть о том, что он дал мне альтернативу.

Потому что тот, за кого я должна была выйти замуж, больше не хочет меня.

В остальном обществе браки по расчету могут и не существовать. В обычном мире женщины сами выбирают, с кем им спать, когда и как, без осуждения общества. Но совсем другое дело — мафиозные семьи, где женщин по-прежнему продают как движимое имущество. Даже тех, кто родился в высокой семье. Нас все еще обменивают для создания альянсов через брак — архаичная практика, которая придает безумную ценность девственности женщины.

Которой у меня больше нет.

У меня уже перехватывает дыхание, когда я огибаю перила у подножия лестницы. Мой взгляд метнулся к входной двери — совсем рядом. Но я не могу. У меня нет возможности бежать, разве что босиком в лес, что было бы глупо даже летним вечером, когда достаточно света, чтобы ориентироваться. Придется искать другой путь.

В голове мелькает мысль о моей милой серой кобылке, на которой я ездила только вчера. Кажется, что прошла целая вечность с тех пор, как я следовала за Петром по деревьям на ее спине. Все изменилось за час.

Нет, верховая езда — не вариант. Я полагаюсь на ноу-хау Петра на каждом шагу. Даже если бы мне удалось запрячь кобылу и забраться в седло, я бы не знала, в каком направлении ехать. Как бы мне ни хотелось остаться в доме, я поворачиваю к задней части фойе, чтобы пройти вглубь усадьбы. Может быть, кто-то из поваров все еще на кухне. Они могли бы помочь мне покинуть поместье.