Прекрасная монашка

— Вы еще очень молоды, чтобы произносить такие слова, да еще с такой уверенностью. Ведь вера обычно приходит после страданий, а любовь — когда ее менее всего ждешь.

— Но надежда, по крайней мере, с нами всегда, — спокойно ответила Аме, — с рождения до могилы.

— Надежда — да, надеяться мы можем всегда, — согласилась с девушкой Мария-Антуанетта. В ее голосе слышались нотки отчаяния, но затем настроение королевы, видимо, изменилось. — Пойдемте, — весело пригласила она их, — давайте отправимся к храму любви и посмотрим, достаточно ли хвороста во рвах позади него, чтобы огонь пылал до наступления зари. Было бы очень досадно, и это послужило бы плохим предзнаменованием, если огонь любви погаснет.

Смеясь, Мария-Антуанетта повела девушку к храму любви, ласково держа ее за руку, а стоявшие поблизости придворные тут же начали перешептываться о том, что при королевском дворе, по-видимому, появилась новая фаворитка.

Герцог Мелинкортский уже готов был последовать за Аме, но с ним заговорил английский посол, и он был вынужден хотя бы из вежливости ответить на его приветствие.

— Если это возможно, мне хотелось бы поговорить с вашей светлостью наедине там, где нас никто не смог бы подслушать, — сказал посол.

Герцог огляделся.

— Давайте прогуляемся с вами по террасе, — предложил он послу. — Там есть скамейка, на которой мы можем устроиться, причем никто не сможет приблизиться к ней так, чтобы мы его не заметили.

— Хорошо!

Посол двинулся в том направлении, и двое мужчин устроились там, где они могли бы наблюдать за гостями, разгуливающими под деревьями, в то время как сами они оставались незамеченными.

— Что-нибудь случилось? — спросил герцог Мелинкортский у своего собеседника, который, очевидно, не знал, как приступить к разговору.

— Если вы не против, то я был бы весьма рад услышать ваши объяснения по поводу того, что же на самом деле произошло на приеме у принцессы де Фремон прошлым вечером. Вы, ваша светлость, должны понимать, что сейчас весь Париж наводнен самыми невероятными слухами относительно этого происшествия.

— Ничего другого мы и не могли ожидать, — резко проговорил герцог, и, опустив множество малозначимых подробностей, он в точности рассказал послу обо всем, что произошло накануне во дворце кардинала.

— По всей видимости, мисс Корт на редкость отважная молодая девушка! — воскликнул посол, выслушав рассказ герцога.

— Видите ли, она — очень религиозный человек, — ответил его светлость, — и вполне естественно, что происходившая на ее глазах сцена вызывала в ней чувство глубокого отвращения.

— Но ведь она не католичка? — поинтересовался у герцога посол.

— А почему вы спрашиваете об этом? — в свою очередь, задал он вопрос послу.

Тот выглядел смущенным.

— Я только подумал, что ваша светлость придерживается протестантского вероисповедания…

— Моя подопечная — католичка, — отрывисто бросил герцог. — Очевидно, у вас кто-то уже интересовался на сей счет. А я не вижу причин, почему этот факт следовало бы скрывать от кого бы то ни было.

— Нет, нет, разумеется, нет никаких причин, — поспешно согласился с ним посол. — Я только опасаюсь, что к вашей светлости может возникнуть множество всяческих вопросов, причем большинство из них наверняка будет инспирировано герцогом де Шартре.

— А почему это происшествие может чем-то заинтересовать герцога? — спросил Себастьян.

— Вам лучше, чем кому-либо другому, должен быть известен ответ, — проговорил посол. — Этот человек использует буквально каждую возможность, даже самую незначительную, лишь бы доставить как можно больше неприятностей королевскому двору. На улицах Парижа уже появился памфлет, в котором изображается некая английская девушка, закутанная в «Юнион Джек», которая изрекает всяческие непристойности и гадости, причем не только в адрес кардинала, но также и в адрес королевы и всей королевской семьи.

— Какой позор! — гневно проговорил герцог Мелинкортский, — И что же, неужели нет никакой возможности помешать распространению этих пасквилей?

Посол вместо ответа лишь беспомощно развел руками, выражая безнадежность.

— В этом случае даже власти бессильны что-либо сделать, — ответил он. — Они даже понятия не имеют, где может печататься эта грязная клевета. Разумеется, следует подозревать Пале-Рояль, но дело осложняется тем, что эти пасквили можно встретить практически повсеместно. И хуже всего, что их читают не только босяки, но и вполне приличные люди. Их просматривают и герцогини, лежа в ванне, и принцессы в момент утреннего туалета. Говорят даже, что один такой пасквиль нашла королева, как-то выйдя на балкон, а другой обнаружил король, развернув салфетку за обедом. И вы, ваша светлость, должны понять, что у нас нет никакой возможности хоть в малой степени воспрепятствовать распространению этих злостных памфлетов.

— В таком случае нам остается одно: просто не замечать их, — проговорил герцог.

— Думаю, вряд ли кто-нибудь мог бы предложить лучшее решение вопроса, — согласился с ним посол.

Герцог Мелинкортский заметил, что посол на какое-то мгновение заколебался, и понял, что разговор еще не окончен.