Прекрасная мука любви

Он попытался что-то еще сказать, но закашлялся. Прикрыв лицо рукой, Хок поспешно вышел из комнаты. Ребекка была уверена, что в глазах его стоят слезы. Впрочем, в комнате было темно, и сказать наверняка она не могла.

Долго стояла Ребекка у окна, глядя, как моросит дождь, и думала о своей маме. В тот день, когда умерла Генриетта Хокинс, была точно такая же погода...

– Мамочка, я и не знала, что Лондон такой огромный, – задумчиво проговорила Ребекка, глядя в залитое дождем окно.

По приезде они с мамой сняли мансарду, и из ее окна Ребекка могла обозревать раскинувшуюся перед ней панораму города. Насколько хватало глаз, всюду виднелись крыши домов, и ничего более. Для десятилетней девочки зрелище было страшноватое.

– Это большой город, Ребекка, милая, – тихо сказала Генриетта Хокинс, лежавшая на кровати. – Но ты не бойся, здесь живет твой дедушка, он позаботится о тебе.

Слова эти прозвучали так пугающе странно, что, как ни была Ребекка мала, она это заметила. Поспешно отойдя от окна, по которому стучали дождевые капли, она быстро подошла к кровати, где лежала мама. Лицо ее казалось настолько безжизненным и изможденным, что Ребекка ужаснулась. Такой она маму еще никогда не видела. Генриетта сильно исхудала за время пути. Ее тонкая рука была почти прозрачной, и на ней отчетливо просвечивали голубые вены.

– Почему ты говоришь, что обо мне позаботится дедушка, мамочка? А ты?

– Я сделала все, что смогла, все, что в моих силах, – прошептала Генриетта. – А теперь я устала. Ужасно устала...

– Отдохни, мамочка. – Ребекка вложила свою маленькую ручку в мамину ладонь. Генриетта попыталась сжать ее, но сил на это у нее уже не хватило.

– ...устала, – повторила она.

Этой же ночью Генриетта умерла, так и не проснувшись, и для Ребекки началась новая жизнь – жизнь, связанная с лошадьми.

Во второй половине девятнадцатого столетия конные состязания стали в Англии поистине королевским спортом. На скачках обычно собиралось столько титулованных особ, что они получили название «королевских». С приездом внучки Генри Хокинс воспрял духом. Он снова начал ездить верхом и, куда бы ни отправлялся, всюду брал с собой девочку. В то время Генри стал одним из самых популярных наездников. Будучи американцем, он держался несколько особняком, но своим мастерством снискал себе уважение и славу. Кентуккийские фермеры, занимавшиеся разведением лошадей, надеясь с его помощью организовать продажу своих питомцев в Англии, присылали ему из Америки для участия в скачках самых лучших рысаков, в результате чего Генри постоянно выигрывал.

Ребекке нравились и сами скачки, и атмосфера, царившая вокруг них. Она была единственной девочкой, появлявшейся на конюшне, да к тому же внучкой Хока, и все ее очень любили. «Вконец избаловали девчонку», – говаривал Генри, когда сердился на Ребекку.

Ребекка быстро осознала, чем отличается победитель от остальных участников состязаний. Она купалась в лучах славы, окружавшей дедушку, и бережно хранила альбом с газетными вырезками о его победах. Девочкой она была очень впечатлительной, и слава Хока гораздо больше влияла на нее, чем на него самого. Уже вскоре после приезда в Лондон Ребекка решила – втайне, конечно, – что когда-нибудь обязательно станет наездницей и будет такой же знаменитой, как дедушка.

Как-то летом – Ребекке как раз исполнилось шестнадцать лет – ее жизнь во второй раз круто изменилась. Участвуя в скачках с препятствиями, Хок упал с лошади и повредил ногу. На этом его карьера закончилась навсегда.

Хок давно лелеял мечту вернуться в Кентукки и приобрести собственную ферму по разведению лошадей. Если бы не травма, он через несколько лет смог бы эту мечту осуществить. Но в то время, когда с ним произошел несчастный случай, накоплений у него не было, и ему ничего не оставалось делать, как вернуться в Штаты и попытаться добыть необходимые деньги каким-то другим способом.

Когда Ребекка узнала, каким именно способом дедушка собирается их добывать, она пришла в неописуемый восторг. Все оказалось очень просто: Хок решил сделать из внучки жокея. И по возвращении в Кентукки он начал учить ее править двуколкой и ездить верхом. Тренировались они целый год. У Ребекки, которая горела желанием стать первой, имелись все предпосылки для того, чтобы это желание осуществить. Она была девушкой гибкой, подвижной и обладала потрясающей реакцией. К концу года Хок понял, что его внучка способна произвести фурор. Ни один из известных ему жокеев не шел с ней ни в какое сравнение.

Только, к сожалению, Ребекка родилась девочкой, а не мальчиком, но в конце концов Хок примирился и с этим. Ребекка подавала такие большие надежды, что сокрушаться по поводу ее пола было бы просто свинством. И Хок решил, что если Ребекка будет перетягивать грудь перед соревнованиями, то под жокейской курточкой никто ничего не заметит, и вопрос с полом будет таким образом решен. Так оно и вышло.