Прекрасная Натали

Особенно любила Натали своего младшего брата Сергея. Судя по всему, он был веселый и добрый молодой человек, легким своим характером напоминавший саму Ташу, за что и Пушкин относился к нему прекрасно, любил, когда Serge подолгу жил у них в семействе: «Я очень рад, что Сергей Николаевич будет с тобой, он очень мил и тебе не надоест», «У меня отгадай, кто теперь остановился? Сергей Николаевич, который приехал было в Царское Село к брату, но с ним побранился и принужден был бежать со всем багажом. Я очень ему рад. Шашки возобновились…»

К 1835 году дела Сергея слишком ухудшились, и он забил настоящую тревогу. Набатным колоколом снова стала Натали. Еще не совсем оправившись от третьих родов, она писала Дмитрию:

«Я только что узнала, дорогой Дмитрий, что Нейгарт заменил в Москве князя Хилкова. Ты в таких хороших отношениях с княгиней Черкасской, что тебе стоит только сказать ей слово, чтобы она попросила генерала обратить внимание на Сережу, и этим путем можно было бы перевести брата в один из полков, стоящих в Москве. Посмотри, нельзя ли это сделать, и постарайся вытянуть Сережу из трясины, в которой он увязнул. На бедного мальчика тяжело смотреть, он даже потерял обычную свою жизнерадостность. Дела его плохи, денег нет: что такое 250 рублей в месяц для офицера, который должен как-никак содержать лошадей и прислугу. Буквально он питается только черным хлебом, отказывает себе во всем и еще делает долги. С отчаяния он хочет даже оставить службу, а Маминька, которой он сообщил о своем намерении, вот что ему ответила: „Ну, конечно, Сережа, если твое здоровье этого требует, так и сделай“. Теперь скажи мне, что он будет делать без службы? Молодой человек совсем погибнет, а он так много обещает и мог бы когда-нибудь стать чем-то. Ради Бога, вытащи его из Новгорода. Будь он в Москве, квартира и содержание ничего не будут ему стоить, он сможет жить в нашем доме, там же питаться и содержать своих людей; тогда денег, которые дает ему Маминька, ему хватит, иначе, клянусь тебе, этот бедный мальчик погибнет совершенно.

Нынче весной он приезжал ко мне ненадолго, и что же, я совсем не узнала некогда такого веселого и беззаботного юношу. У него приступы меланхолии, как у брата Ивана, и полное разочарование в службе. Ради Бога, спаси его, я не могу думать о моем несчастном брате спокойно. Эти проклятые деньги, деньги, деньги и всегда деньги, без них никогда ничего нельзя достигнуть.

Прощай, дорогой Дмитрий, я тебя нежно целую и искренне люблю. От всей души желаю, чтобы твои дела шли хорошо, благосостояние стольких людей зависит от этого. Я ничего не передаю господину Жану (Ивану Николаевичу. — Н. Г.), который не называет меня иначе как г-жа Пушкина в своем письме к сестре Саше и который только в конце письма вспоминает, что у него есть сестра Катя, и передает ей привет, а свою сестру Ташу не удостаивает ни единым словом. Следственно, он не будет удивлен, что я не осмеливаюсь напомнить ему о себе из опасения быть навязчивой. Что касается тебя, дорогой Дмитрий, ты никогда не переставал свидетельствовать мне свою дружбу; пользуюсь случаем, чтобы выразить тебе свою признательность. Крепко, крепко целую тебя».

Хлопоты Натали в конце концов увенчались успехом. Сергей Николаевич был переведен в Москву. Средний брат, Иван Николаевич, видимо, имел тяжелый характер и часто ссорился с близкими. Но Натали не держала на него зла и откликалась тотчас же, как только брат Жан делал попытку примирения.

Дела семейства Гончаровых в эти годы ухудшались все более и более. Причиной того послужило и «дело Усачева». Еще в 1804 году дед Афанасий Николаевич сдал свои полотняные и бумажные фабрики в аренду калужскому купцу Усачеву. Однако через пятнадцать лет Усачев стал неаккуратно выплачивать оговоренную сумму и вскоре оказался должным Гончарову более 100 000 рублей. Начался нескончаемый судебный процесс, который все время требовал денег на судебные издержки. Неопытный в делах и недостаточно инициативный Дмитрий Николаевич, получив в наследство полуторамиллионный долг и бесконечные дорогостоящие процессы, предпринял много неправильных шагов, усугубив ситуацию. Наталья Ивановна однажды даже написала сыну: «Если бы Афанасий Абрамович (основатель Заводов. — Н. Г.) был так любезен и явился бы к тебе во сне, чтобы наставить тебя, как надо управлять, ты, я полагаю, не был бы этим огорчен».