Прекрасная натурщица

– Я залез через окно кухни! Мы очень серьезно поговорим о твоей безопасности после того, когда обсудим нас, – огрызнулся он.

– Нет никаких «нас», Рамон. Я заблуждалась, думая, что это возможно. Поверь мне, теперь я отлично знаю, что ты за человек.

Он побледнел и поджал губы в тонкую линию.

– Это потому, что ты поверила лжи этой сучки? Или потому, что ты читаешь таблоиды и считаешь меня виновным? Я узнал, что она приходила к тебе. Почему ты не сказала мне об этом?

У Зуки щипало глаза от слез. Отбросив одеяло, она встала на ноги.

– Потому что она приходила от твоего имени. И я слышала, как она стонала и говорила, что ей нравится, когда ты такой властный.

От удивления у него отвисла челюсть. Он запустил пальцы в волосы.

– Боже, ты это слышала?

Она скрестила руки на груди:

– Я не видела всего представления, если ты об этом спрашиваешь.

– Жаль. Иначе ты не сделала бы поспешных выводов. И запомни: я не просил ее приходить к тебе!

– Ты солгал мне о своих делах. И ты снова солгал, когда вернулся в галерею, выглядя виноватым.

– Она была моими «делами», которые я должен был уладить. Она явилась на выставку без приглашения. Я не хотел, чтобы ты расстраивалась, поэтому пошел к ней. Каким-то образом ей удалось проникнуть в твой номер. И я чувствовал себя виноватым после того, как долго тебя игнорировал. Она провела меня.

– Ты хочешь сказать, она умеет обвести любого мужчину вокруг пальца? Включая тебя?

– Нет. Я говорил тебе, что мы с ней расстались.

– Фото и статья в газете говорят совсем другое. И не утверждай, что фото фальшивое, потому что я узнала подмостки декоратора на южной стене.

Он раздраженно вздохнул:

– Фото настоящее. Она была на вилле два дня назад.

Его слова подорвали последние силы Зуки. Рамон поймал ее, когда она начала падать. Она боролась с ним, когда он нес ее к кровати.

– Перестань, Зуки!

– Нет. Почему ты не сказал мне, что именно она сделала это ужасное оформление комнат? Или что она была беременна от тебя. А знаешь что? Я не желаю тебя слушать. Убирайся из моего дома!

– Она врет, Зуки. Она никогда не была от меня беременна. И я никуда не пойду, пока ты меня не выслушаешь.

Он сел и усадил Зуки себе на колени.

– Подумай рационально. Ты жила в Сьенфуэгосе почти два месяца. За это время ты хоть раз встречала папарацци?

– Нет, но…

– Зачем же им внезапно появляться, если их заранее не предупредили о сенсации?

– Рамон, это не важно…

Он сжал рукой ее бедро.

– Это важно, потому что она организовала все это от начала до конца.

– Потому что она хочет, чтобы ты вернулся к ней. – Он высокомерно повел плечами. – Но это фото…

– Оно ничего не значит, – настаивал он.

– На ней была твоя рубашка.

– Вероятно, она стащила у меня эту рубашку, пока мы с ней еще были вместе. Марио предупредил меня, что на виллу кто-то рвется, заявляя, будто хочет видеть меня. Она накинулась на меня из ниоткуда.

Зуки покачала головой, не в силах сдержать слезы. Выругавшись, он обнял ее лицо руками.

– Не надо, любовь моя. Разве ты не видишь, что она этого не стоит? – спросил он прерывистым голосом.

Она всхлипнула:

– Я не могу забыть это фото.

– Постарайся. Она изменяла мне, Зуки. Но даже если бы она меня не обманывала, я вряд ли бы на ней женился.

В ее душе затеплилась надежда.

– Нет?

Он покачал головой:

– Начальная страсть очень быстро прошла. Мы оба это знали. Но она не хотела признать неудачу, и я сначала потакал ей, потому что чувствовал себя немного… виноватым.

Зуки округлила глаза:

– В чем ты виноват?

– Она подслушала, как я спрашивал у Луиса о тебе после того дня, когда он привел тебя в офис на летнюю вечеринку. Задолго до того, как мы расстались, она знала о тебе. Она подозревала, что я к тебе неравнодушен, и она была права. Кто-то сфотографировал нас с тобой на мероприятии в Гаване, и она пришла в ярость.

У Зуки перехватило дыхание.

– Я давно тебе нравлюсь?

– Каждый раз, когда мы встречались, мне было все труднее тебя забыть. Я думаю, поэтому я вел себя с тобой так…

– … ужасно.

Он тихо рассмеялся:

– Я никогда не обману тебя, Зуки. Клянусь. Я люблю тебя. Только тебя.

Ее сердце замерло, а потом заколотилось как сумасшедшее. Моргая, она отстранилась, вглядываясь в его лицо.

– Ты любишь меня?

На секунду он зажмурился:

– В ночь после того, как мы занимались любовью, и я ушел, я не переставал думать о тебе. Я поднимал трубку по крайней мере двадцать раз, чтобы позвонить тебе. Вспоминая тебя, я почти перестал думать о работе. Когда Луис рассказал мне о твоей беременности, я сразу решил, что у меня наконец появился повод быть с тобой.

– Но ребенку не суждено было родиться, – прошептала она.

Он прислонился лбом к ее лбу.

– Это был один из худших дней в моей жизни, – печально прошептал он.

– Прости меня.

– Нет, это ты меня прости. За то, как я пытался все исправить. У тебя было полное право ненавидеть меня за то, что я сказал тебе.

– Я очень старалась спасти малышку, Рамон.

Он крепче обнял ее.

– Теперь я это знаю. Но после гибели Луиса и родителей я стал немного невменяемым. Простишь ли ты меня когда-нибудь? – хрипло спросил он.

– Я простила тебя в тот момент, когда согласилась зачать с тобой ребенка.