Прекрасная обманщица

– Эй, эй, полегче! Послушай, Кэт, ты была совсем не против и не говори мне, что тебе это пришлось не по вкусу.

– Ах ты поганый сукин сын… Перестань на меня таращиться, черт бы тебя побрал! Убирайся! Пошел вон!

– Вон? Посреди ночи?

– А мне плевать!

Она отталкивала его, насколько хватало ее слабых сил, и Бэрк испугался, что рана действительно откроется. Наградив ее торопливым поцелуем, который она немедленно стерла с губ тыльной стороной ладони, он сказал:

– Ну ладно, ладно, я ухожу.

Ему пришло в голову, что стоит, пожалуй, наколоть дров: это могло бы отвлечь его от телесных вожделений, вдруг властно заявивших о себе. Кэтрин демонстративно повернулась к нему спиной, и он встал.

– Тебе нечего стыдиться, любовь моя, – мягко сказал Бэрк, обращаясь к ее затылку.

Спина девушки, казалось, еще больше окаменела.

– И не надейся, что я стану извиняться, потому что я ни о чем не жалею, – тут он многозначительно понизил голос, – да и ты, полагаю, тоже.

В ответ она издала какой-то нечленораздельный, но явно негодующий возглас. Бэрк отошел к двери и, уже взявшись за ручку, добавил:

– И еще, Кэт, я должен сказать, что ты была бесподобна.

– Вон!

Он засмеялся.

– Иду, иду.

Когда за ним закрылась дверь, Кэтрин откинулась на подушку и закрыла лицо руками. Слезы пришли сразу же и ручьем хлынули по щекам, щекоча и обжигая. Наконец, устав плакать, она вытерла глаза и начала ругаться вслух, награждая Джеймса Бэрка самыми страшными бранными словами, какие ей были известны, пока не истощила вес! свой богатый запас. После этого ей ничего другого не осталось, как задуматься.

Какой подлый трус, какой мерзавец! Он ее использовал, вот в чем дело. И еще имел наглость заявить, что ей нечего стыдиться! И в самом деле нечего! Она же ничего дурного не сделала! Это он воспользовался своим преимуществом, чтобы самым бессовестным образом захватить ее врасплох в минуту слабости, а она только… она только…

Кэтрин опять закрыла лицо руками и бессильно расплакалась. Она только хотела, чтобы эта медленная, обжигающая, божественная пытка длилась вечно. О, Господи! Как она могла допустить, чтобы он трогал ее там? А потом… как можно было ему позволить смотреть на себя, пока она… Она съежилась, укрывшись плащом с головой. Никогда, никогда ей не пережить этого позора! Но это все его вина, только его! Он вел себя как животное и заслуживает хорошей порки за то, что сделал.

У нее появилось смутное ощущение, что она несколько переусердствовала в своем возмущении. Сделанного не воротишь, что было, то было, вот и все, теперь это в прошлом. Надо успокоиться. Она вовсе не рабыня собственных страстей, она разумная женщина. То, что произошло, было всего лишь случайностью, недоразумением. Он застал ее врасплох в тот момент, когда она была не в силах противостоять атаке, только и всего. Любой мужчина смог бы это сделать в сложившейся ситуации.

Но каждый нерв в ее теле все еще сладко ныл при воспоминании о пережитых ощущениях. Все было так чудесно, пока длилось, все казалось таким правильным, таким… неизбежным. И потом… все последние дни Бэрк был с нею так добр, так ласков… Он служил ей островком спасения в бурном море страха и боли. Они стали почти друзьями или даже любовниками…

Любовниками? Ха! Какая же она дура! Ее пальцы судорожно комкали плащ. Она разорвала бы его в клочья, если бы хватило сил. Любовники! Надо же такое вообразить! Да он просто пытался ее умаслить, втереться к ней в доверие, чтобы легче было ее унизить. Ну ничего, она ему отплатит за все. Найдет способ. Она еще не знала, что именно сделает, но знала твердо, что в один прекрасный день настанет его черед корчиться от унижения (в точности, как он заставил ее сегодня!), а она с удовольствием посмеется над ним.

Кэтрин решительно вытерла глаза и застегнула сорочку. Ей стало немного легче. Со сдавленным стоном она села в постели, оперлась руками о тюфяк позади себя и свесила ноги, перетащив их через низкий край.

Оказалось, что этого делать не следовало. Тошнотворная волна головокружения накрыла ее, и Кэтрин упала на спину, даже не успев понять, в чем дело. Ошеломленно глядя в потолок, она попыталась восстановить дыхание и понять, не открылось ли новое кровотечение. В груди глухо пульсировала боль, тупая и в общем-то вполне терпимая. Через минуту девушка схватилась за края тюфяка обеими руками и, задыхаясь от усилия, опять заставила себя принять сидячее положение. Она сидела тихо-тихо, пока дыхание не успокоилось, потом подтянулась поближе к краю. Увы, кроватный столбик, за который можно было бы уцепиться, чтобы встать, отсутствовал, пришлось подниматься своими силами. Голый пол холодил босые ступни. В глубине души Кэтрин понимала, что еще не готова к подобным подвигам, однако желание вновь стать сильной и избавиться от постыдной ранимости, чтобы больше не становиться легкой добычей для Бэрка, пересилило доводы разума, толкнув ее на необдуманные и поспешные действия. Не долго думая, она поднялась на ноги.