Прекрасное далеко

Лето. Впереди большой отпуск. Дороги зовут. Приехали во Владикавказ. Главную улицу прошли, посетили универмаг, кинотеатр, художественный салон, драмтеатр, краеведческий музей, парк, базар. А как хочется знать, что там за горами. Через родственников, через их друзей и друзей друзей оказываемся у директора турбюро. Сочетание слов «Мы из Москвы» открывает все двери.

Утром усаживаемся в туристический автобус и на вопрос:

— Вы кто?

Отвечаем:

— Мы гости Гарун Шарпатовича.

Срабатывает как пароль. Наш путь лежит в Грузию, в Тбилиси. Довольно скоро перед нами встает великий Кавказский Хребет. Он прочно прикрывает от холодных дождей и северных ветров Закавказье. Дорога идет по Дарьяльскому ущелью, справа горные кряжи, слева далеко внизу бурный Терек. Чем выше поднимаемся, тем тяжелее дышит наш автобус. Наконец достигаем города Гори. Мое детство процветало в пионерской организации, а каждый пионер знал, что Гори — родина Иосифа Джугашвилии — Сталина. Через полчаса продолжаем подъем. Любуемся снежной вершиной Казбека — этим величественным стражем Кавказского хребта. По обеим сторонам дороги гладкие валуны, Дарьял позади. Начинается спуск, в окна автобуса залетает теплый ветерок. Он приносит с собой ароматы лавра, лимона, эвкалипта, и глазам открывается море зелени, кудрявые леса, шелковая трава.

Под вечер прибыли в Тбилиси. Ужин в ресторане на высоте, откуда город похож на драгоценное ожерелье. Ночлег в частном доме с двумя террасами: одна для женщин, другая для мужчин. Ночью не спалось и я вышла в сад. На углу сада стоял шаткий навес, под ним газовая плита, на плите в детской ванне банки с компотом. Рядом на низенькой скамеечке, погруженная в свои думы, сидела старенькая женщина и механически чистила персики. На Кавказе люди почтенного возраста не чувствуют себя ненужными. В такие почтенные годы она ночью трудится, а не пьет таблетки от бессонницы. Просто хочет быть полезной своим детям и внукам. Казалось, в этой кромешной тьме южной ночи вокруг витает мудрость и покой. С утра осмотрели положенные достопримечательности — на проспекте Шота Руставели насладились «Водами Логидзе» и, конечно, поднялись к могилам Александра Грибоедова и Нино Чавчавадзе. Память о их чистой нежной любви живет до сих пор. Спускались с горы под мощным ливнем, подгоняемые потоками воды и каскадом камней. С грустью расставались мы с благодатной землей, гостеприимными людьми, замечательной кухней, с прекрасным многоголосным пением грузинским мужчин. Для меня Грузия навсегда останется местом, куда хочется вернуться.

Такая любовь

Опять дорога. Опять стучат колёса под головой. Скоро Керчь, жаркий город у моря. Синее море, могучий Митридат над городом, деревья в цвету. Встречает меня старый знакомый моего деда, маленький инвалид. Туловище в два раза короче из-за большого горба. Приветлив, хорошо одет, лет сорока пяти, уверен в себе. Дома нас ждала маленькая изящная женщина. На столе в изобилии рыба, свежие овощи — не Москва. Она Шурочка, он — Николай Васильевич. Жена понимает мужа. С полуслова, с полувзгляда. За столом почти не сидит, подает, убирает, угощает, подливает. Детей в семье нет, и меня приняли как свою родную. Показывали город, водили в кафе, в ресторан, в порт, поздним вечером ждали у калитки моего возвращения из театра. Возили на переправу, на косу. Днем Шурочка убирала дом, готовила еду, в обед носила мужу горячие блюда на работу. Он придирчиво рассматривал посуду, скатерть, полотенце. Стакан мог грохнуть оземь, если он недостаточно сверкал. В выходные уезжали за город. Помню, как пели за столом его родители, кубанские казаки: — Один парус белый, другой голубой… Зима. Заснеженная Москва. Снег. Снег выпал необычно рано. Получаем письмо, написанное незнакомой рукой, буквы крупные расползаются в разные стороны. Трудно что-либо понять. Кто-то сказал Николаю, что Шурочка ему изменяет. Он убил ножом Шурочку и себя. Шурочка осталась жива. Он скончался сразу, она этого не знала. Когда к ней пришла в больницу сестра, Шура просила не наказывать строго Николая. Сестра сказала, что наказывать некого. Через несколько часов Шура скончалась от сердечно приступа.

С тех пор этот город у моря для меня закрыт навсегда.

Вот такая линия