Прекрасное лекарство от тоски

Она замирает; действительно, едва не наступила на огонь. Он быстро ее настигает, хватает за руку и тянет за собой.

Вот, все равно ты попалась…

Валерия(упирается). Ну, Саша…

Александр(тянет). Попалась, попалась, Лера, попалась…

Валерия. Куда?..

Он хочет задрать ей юбку — она пытается увернуться.

Что ты делаешь — я не могу!.. (Хохочет.)

Александр(все равно домогается расположения жены). О, я понял: я сына хочу…

Валерия. Б-же, спятил…

Александр(домогается). Мальчишку бы, Лера, такого… Похожего на меня… (Домогается.) Никогда не хотел детей… И никто на меня не похож… Как будто они не мои…(Домогается.) Этот будет моим… Только будет моим… Должно же на свете чего-то моим…

Валерия. Будет синяк!..

Похоже, борьба между ними не на шутку, он раздирает на ней одежду, они валятся в кресло.

Александр(домогается и уговаривает). Ну, чего тебе стоит — роди… Два таких механизма — как ты и я… Два таких робота, Лера…

Валерия(отбивается, смеется и удивляется). Индус говорил — я не верила…

Они валятся в кресло, сползают и катаются по полу, сшибают подсвечник.

Сгорим! Сгорим!..

Он ее оставляет, хватается за подсвечник. Она, стоя на коленях, собирает огарки свечей, отдувается, смеется.

Ффу, бороться с тобой… Ффу, ффу… Прямо нечем дышать… Пожара нам не хватало… Для полного счастья, да?.. Осталось сгореть, утонуть, родить сына, повеситься, отравиться, уехать куда подальше…

Он молча восстанавливает порушенное.

С тобой не соскучишься, правда… Умеешь развлечь, когда скучно… Ффу, весело и без оркестра… Только нечем дышать…

Он хочет окно отворить — она вдруг кричит.

Свечи задует!..

Он замирает.

Мама покойная говорила: плохая примета… Сама должна догореть…

Поднимается с полу, уносит огарки на кухню. Часы отбивают полночь. Она возвращается. На глазах слезы. Слушает бой часов. Медленно приближается к нему. Тихо, едва касается.

Саша, прости меня… Слышишь… Сашенька… Думала, если поможет… Ну, как лекарство, что ли… Правда же, видит Б-г…

Молчат. Она берет его руки в свои, целует их.

Прости меня…

Он прижимает к губам ее руки.

Б-га ради, прости… Прости…

Александр. Лера…

Валерия. Прости, если можешь…

Александр. И ты…

Валерия. Прости… Я хотела… Ты видишь, надеялась…

Александр. Да…

Валерия. Понимаешь?..

Александр. Да…

Валерия. Вот, Сашенька…

Александр. Да…

Стоят и держатся друг за друга.

Валерия. Все хотела тебе рассказать: Анюта звонила из Парижа… (Заглядывает ему в глаза.) Анюта, моя Анюта… Ты о чем-то другом?.. Помолчать?..

Он задумчиво, с грустью глядит на нее, качает головой.

Представь, я звоню ей в в Варшаву — она почему-то, мне говорят, в Париже… То есть, говорят, бросила мужа, детей, театр — и уже целых полгода в Париже… Успела подумать: все-таки, значит, она решилась… Г-ди, значит, решилась, подумала… Едва опускаю трубку, — звонок из Парижа. Анюта кричит… Представляешь, кричит: «Я в Париже, — кричит, — и я, наконец, полюбила! — Кричит. — Я — понимаешь — полюбила!» — Кричит. И еще там чего-то кричит по-польски вперемежку с французским… «Понимаю! — Я тоже кричу ей, — конечно, я понимаю, — кричу, — кто счастливчик?» «Он, он — кричит, — Б-же, ох, он, — кричит, — он мой король, мой бог, мой возлюбленный, моя судьба! И кричит: я безумно счастливая, — кричит, — панымаешь, Валэрия, — кричит, — первый раз в жизни!..» И почему-то плачет. Можешь представить, мне слышно, как она стонет, и бьется в истерике, и захлебывается слезами… «Что там случилось? — Кричу. — Тебя обижают?» «Не обижают, — кричит, — и ничего не случилось, а просто я очень несчастная!» Я решила, ослышалась или схожу с ума: «но ты говорила, — кричу, — что ты очень счастливая!» «Да, очень счастливая, — кричит, — но и очень несчастная, — кричит. — Ему скоро семьдесят, — кричит, — мне почти шестьдесят, — кричит, — нам так мало осталось, — кричит, — представь, так мало осталось!..» (Улыбается.) Считает минуты, сказала, когда они вместе… Вот счастье…