Прекрасное сожжение

— Мы не виделись шесть месяцев. Послушай, Бетси была легкомысленна. Мне не хочется, чтобы тебя обнаружили на полу в луже собственных экскрементов. Поговорим откровенно. Ты запуталась. Пора взять себя в руки и разобраться с этим.

— Взобраться на это? — Широко ухмыльнулась я. (В англ. вар. Man up + handle = mandle — получается контаминация).

Финли изо всех сил старалась выразить поддержку и быстро вытерла глаза.

Я потянулась к ней. — Фин. У меня все хорошо.

Она кивнула. — Знаю. Все так говорят, хотя в действительности этого не чувствуют.

— Пойдем. Ты провела в дороге весь день. Наберем тебе горячую ванну, расслабимся и закажем еды.

Она улыбнулась. — Не удивительно, что тебе скучно. Звучит просто кошмарно.

— Хорошо, прими душ, потом мы пойдем поужинаем и найдем бар с кучкой горячих местных.

Она ухмыльнулась. — Намного лучше.

«Гроув» был заполнен, но не забит. Что необычно для лыжного сезона, и я решила, нам очень повезло. Внимание Финли разрывалось между «Королевским Киром» (коктейль, в состав которого входит шампанское и ликер из черной смородины в соотношении 9 к 1) и соседними столиками, наслаждаясь непривычным интересом, проявленным по отношению к ее красоте.

— Мне всегда нравились здешние мужчины. Они обладают другим видом сексуальности, нежели к чему мы привыкли. Дерзкие. Я в восторге от бород.

— Большинство из них, на самом деле, не местные.

Она пожала плечами. — Мы тоже. — Звякнул ее телефон, и она быстро напечатала ответ, недовольная тем, кто прислал сообщение.

— Мама?

Финли отрицательно покачала головой. — Марко напомнил о себе.

Я наклонилась вперед, прижав практически открытую грудь к столу. Финли заметила, но позволила себе отвлечься на мгновение.

— Он влюблен в тебя? — Поинтересовалась я.

— Не знаю. Возможно. Где ты взяла эту майку? В ней твоя крошечная грудь выглядит ужасно дерзко.

— У меня не крошечная грудь.

— Я тебя умоляю, — фыркнула Финли в тот момент, когда официант принес нам зеленые соевые бобы (эдамаме). — Едва натянутый второй.

— Не всем же вставлять силикон до пятого размера, Фин.

Она подняла взгляд на официанта. Он уже открыл рот, но она его оборвала.

— Да, мне еще один коктейль. Нет, нам пока больше ничего на надо. Да, бобы отменные. Спасибо.

Он кивнул и ушел на кухню.

— Он плюнет в наши тарелки, — я следила, как официант исчезает за распашной дверью.

Она выдохнула смешок. — Я не вела себя грубо. Всего лишь облегчила ему работу. — Ее глаза загорелись, она встала и обняла Стерлинга. — Привет, любовь моя!

Стерлинг прижался губами к ее щеке, а затем к губам. Она не отступила.

Он посмотрел ей в глаза, покачал головой и улыбнулся. — Фин. Прекрасно выглядишь.

Она улыбнулась в ответ. — Ты прав.

Стерлинг придержал спинку стула Финли, чтобы она сели, а потом придвинул к столу. Когда он склонился, я подставила щеку, позволяя ему поцеловать меня.

— Предупреждаю… я целовал твою сестру, — произнес Стерлинг, занимая место рядом с Финли.

Она посмотрела на него, затем перевела взгляд на меня. — Что он несет?

— Вчера я вроде как заставила его меня поцеловать, — призналась я, ощущая безмолвную ярость Финли. В данный момент ей не нужен был Стерлинг, но он принадлежал ей. — Чтобы избавиться от пожарного.

Брови Финли взлетели на лоб, пока она ждала подтверждения от Стерлинга. Они были странной парочкой, носившей одежду и аксессуары стоимостью больше среднестатистического дома, но оба эмоционально и морально несостоятельны. Возможно, Финли была в состоянии предотвратить мое «падение на дно», но и в ее жизни имелись люди, а в гардеробе вещи — списанные в расход. Стерлинг любил Финли, но никогда ни о чем не просил, вместо этого предпочел упиваться бесконечными страданиями, нежели признать поражение и попытаться полюбить кого-то еще. Мы подружились потому, что менее одного процента населения могут понять сожаление, имея слишком много денег и слишком много возможностей — заскучав от полной свободы денежных ограничений.

Мы могли рассчитывать друг на друга во всем кроме времени или надежды получить приглашение на следующий оплаченный отпуск. Наши дружеские отношения складывались больше из своеобразных шуток и ночных разговоров, чем из взаимосвязей. Если мы когда-либо и жаловались на мучения, принесшие деньги — то не потому что нуждались в них. У нас не было ничего общего, кроме одного единственного факта, отличавшего ото всех остальных.

— Ты действительно ее поцеловал? — Финли спросила у Стерлинга.

Он кивнул, слишком поздно осознав свою ошибку. Его намерением было вызвать ревность. Злость Финли разгоралась очень медленно, и она только начала закипать.

— Фин, — начала я.

— Тихо. Лучше молчи.

Я откинулась на спинку стула, надеясь, что вечер не станет более неловким.

Мы съели сибаса, телятину, рикотту и салат из листьев цикория. Выпили очень много «Королевских Киров», непонятным образом перешедших в ирландский виски, а заплатив официанту самые большие в его жизни чаевые, вышли на улицу, и, прикурив сигареты, выпускали белые облака дыма в ночной воздух.