Прекрасное зло

Лужицы были разного размера, напоминая те, что остаются в переулке после ливня. Вот только их цвет был багровым. Тянувшаяся от них дорожка из капель казалась ожерельем из кровавых жемчужин. Резня произошла в промежутке между холодильником, раковиной и посудомоечной машиной. Стены и кухонная утварь здесь были сплошь заляпаны кровью. Дайан почувствовала, что к ее горлу начинает подкатывать тошнота. К приклеенным на дверцу холодильника картинкам с аккуратными домиками, человечками, пушистыми облачками и улыбающемуся солнцу теперь добавился кошмарный красный дождь.

Похожий на бусы кровавый след тянулся от маленьких лужиц на кухне к большому пятну в центре комнаты. Оно было размазанным, словно кто-то тер его шваброй. Дайан представила, как кто-то полз на четвереньках, прежде чем ему или ей удалось встать в последней попытке спастись. Дайан ощутила иррациональный порыв броситься бежать через весь дом и позвать ребенка. Однако, войдя сюда, она и так уже нарушила одно правило.

На противоположной стене комнаты висела овальная африканская маска с прорезями для глаз и рта. Маска глядела на Дайан с застывшим выражением ужаса на своем деревянном лице.

Дайан бросила через плечо полный тревоги взгляд на стол, выглядевший так, будто еще совсем недавно за ним пировала группа друзей, наслаждаясь вином и сыром. Затем она вновь посмотрела вперед, на кошмарные лужи человеческой крови, словно манящие ее пойти и увидеть своими глазами, что за немыслимый ужас случился в этом доме.

Мэдди

За десять недель до этого

Ее взгляд нет-нет и падал на левый верхний угол моего лица. В этот раз она отвернулась к окну своего кабинета, уставившись на искусственный пруд, однако вскоре уже вновь поглядывала на мои швы.

Я не знала, как все сработает. На своем веб-сайте она пишет, что является «прежде всего сочувствующим и тактичным психологом, беспристрастным, не склонным к оценочным суждениям, достигшим серьезных успехов в использовании эпистолярной терапии». Блин, тогда прекрати на меня пялиться. Я сказала ей, что пришла потому, что хочу меньше нервничать.

Она улыбнулась – уже лучше – и произнесла жизнерадостным голосом ведущей телемагазина:

– Эпистолярная терапия включает в себя огромное множество очень полезных упражнений. Больше всего мне в них нравится то, что единственными ограничителями при их выполнении являются лишь ваше собственные воображение и те барьеры, которые вы сами для себя устанавливаете. Попробовав разнообразные подходы, мы увидим, – она склонила голову набок явно отработанным, но при этом удивительно привлекательным движением, – какой из них является лучшим для вас, Мэдди.

Я кивнула, и пряди, которыми я прикрывала левую часть лица, вероятно, слегка сдвинулись. Она хорошо умела держать себя в руках, однако ее любопытство было очевидным. Неудивительно. Ушиб уже начал сходить, однако мой внешний вид по-прежнему шокировал.

Я почувствовала разочарование. Мне нужно было, чтобы терапия сработала, однако эта женщина оказалась не той, кого я ожидала увидеть. Эпистолярная терапия была для меня важной, а специалистов в данной области у нас в округе насчитывалось не так много. Когда мой выбор пал на доктора Камиллу Джонс, занимавшуюся частной практикой во втором городе штата Канзас – Оверленд-Парке, я представляла себе седую леди с добрыми глазами в замысловатом костюме.

Женщина же, которая меня встретила, Камилла, сперва сказала мне, что ее имя рифмуется с Памелой. Что? А еще попросила, чтобы я называла ее не доктор Джонс, а Кэми Джей. На ней была оголявшая плечо свободная цветастая футболка, штаны для йоги и бейсболка. Ненавижу быть придирчивой, но не могу не отметить, что спереди бейсболка была просто сплошь усыпана стразами. Они были повсюду в прямом смысле этого слова. Не таращиться на них для меня было так же сложно, как для нее – не таращиться на мое лицо. В своем центре эта россыпь стразов образовывала лилию. И это меня тревожило. Ей все-таки слегка за шестьдесят, пусть и выглядит она чертовски здорово. Впрочем, наверное, мне просто не хотелось, чтобы мой психолог своими видом напоминал мне инструктора по танцевальному фитнесу.

Наконец она взглянула мне в глаза.

– Мэдди?

– Да?

Не знаю почему, но я начала сжимать и разжимать кулаки. Раньше при длительном письме у меня возникал туннельный синдром, и так я избавлялась от боли в запястьях. Поняв это, я прекратила.

– Давайте облегчим себе задачу и сразу перейдем к делу. Я хочу, чтобы вы записали двадцать вещей, вызывающих у вас тревогу. – Она дала мне тетрадный листок в линейку и ручку. – Старайтесь не слишком задумываться. Просто опишите то, что вас пугает, огорчает или нервирует. То, что первое придет в голову. Хорошо?

– Хорошо.