Прекрасное зло

– Этим утром я слышал пение птиц. В месте, где я жил в Ираке, Саддам приказал вырубить все деревья, чтобы курды не могли спрятаться нигде, кроме гор. Давненько я не слышал голосов певчих птиц.

– А еще – сверчков, правда? Ты слышал сверчков?

– Да. Сначала я не был уверен, но… Погоди-ка. Взгляни туда. – Рука, которой Иэн обнимал меня, напряглась, а его рот приоткрылся. Он указал пальцем в окно, за которым стелился туман. – Что это? Вот дерьмо!

– Что?

– Это что, олени? Это же олени!

– Да! – ответила я, заразившись его энтузиазмом.

– Прямо здесь. Объедают дерево твоей мамы!

– Знаю! Ее это просто бесит.

Сеттеры наконец тоже заметили оленей и начали рычать. Олени были слишком быстры для того, чтобы собаки могли представлять для них какую-то опасность, однако те все равно начали победно носиться кругами, когда олени лениво ускакали в лес.

– И след простыл. Мама и два маленьких детеныша! – воскликнул он.

Я обернулась, чтобы убедиться, что выпитая им водка и выкуренные сигареты не вызвали у него ночью приступ, изменивший его личность.

– А как ты думаешь? – жизнерадостно спросил Иэн. – Думаешь, это была мама с двумя детенышами?

– Да.

Иэн долго обнимал меня, притянув к своей груди. Затем он отклонился назад, чтобы увидеть мое лицо. Я вздрогнула, увидев, как блестят его глаза.

– Это такое красивое мирное место.

– Мирное, – согласилась я. – Приятное и тихое.

Внезапно Иэн рассмеялся, обведя оценивающим взглядом задний двор.

– Это очень расслабляет, – продолжал он, вращая головой. – Здесь так зелено. И холмисто. Никогда бы не подумал, что Канзас такой зеленый и холмистый. Это что, гребаная колибри?

– Да. Это гребаная колибри.

– Мне нравится здесь больше, чем в любом другом месте, в котором мне доводилось бывать, – сказал он, скрестив руки на груди с королевским видом, словно только что открыл Канзас и водрузил здесь флаг своей Британской империи.

Настала моя очередь открыть рот.

– Чем в любом?

– Хотя в основном я, конечно, бывал в разрушенных войной и кишащих террористами странах третьего мира.

– Ясно. В таком случае я могу понять, почему тебе здесь так нравится.

– Мэдди. – Глаза Иэна вновь заблестели. Казалось, его просто переполняют чувства. Он взял меня за руку. – Мы будем здесь счастливы.

– Здесь? В каком смысле «здесь»?

– Здесь будет жить гораздо дешевле, чем в Нью-Йорке. Подумай, сколько денег мы сможем экономить, чтобы тратить их на путешествия.

Я сидела притихнув. Иэн продолжал:

– Я говорил тебе, что хочу, чтобы мы были вместе, и что люблю тебя. Чего я еще не говорил, так это того, что хочу, чтобы так было всегда. Чтобы ты и я прожили вместе всю жизнь. Дать тебе возможность жить полной жизнью. Чтобы у нас было все то, что делает счастливыми нормальных людей. Дом. Дети. Мэдди, давай поселимся в этом тихом безопасном месте, поженимся и будем семьей.

У меня перехватило дыхание.

Неожиданно он упал на одно колено и произнес:

– Мне очень жаль. Я не купил тебе кольцо. Все это обрушилось на меня, как снежная лавина, и я просто должен был тебе это сказать.

– Нет, дело не в этом, – сумела сказать я.

Меня совершенно не волновало кольцо. Я вдруг поняла, что все это время меня преследовал страх. Иэн ушел от меня тогда, в Македонии. Не приехал встречать меня, когда я прилетела к нему в Боснию. Все это время я в глубине души, сама не отдавая себе в том отчета, осознавала, что так или иначе останусь одна. Однако вот он произнес то слово, которое я хотела услышать, – «всегда». Он хотел, чтобы так, как сейчас, было всегда. Он останется со мной. Будет жарить блины, засыпать на диване и возиться в гараже. Мы вместе будем проводить чудесные отпуска на пляжах. Будем нормальной семьей. Я представила Иэна с ребенком, сидящим на его сильных широких плечах и наблюдающим вместе с ним фейерверк над полем перед домом моих родителей. Когда я уехала с фермы, там стало одиноко. Мои сестры покинули ее задолго до меня. Но до этого, когда мы были большой семьей, ферма была местом пикников, вечеринок, катаний на телеге и охоты за пасхальными яйцами.

Он предлагал мне стабильность. И хотя я и так знала, что люблю его, я представления не имела, как чудесно было бы, если бы к этой любви добавилось чувство надежности.

Потому я сказала «да».

Мы поцеловались, как в первый раз, а затем на цыпочках вернулись в мою спальню, где набросились друг на друга, как волки, после чего Иэн задремал.