Прекрасны ли зори?..

«Эх, товарищ полковник, ты бы нам сейчас побольше гранат подбросил да подкрепление прислал — бойцы бы тебе спасибо сказали. Вон деревня Хомуку на вражьей стороне уже не вмещает вооружённых до зубов самураев. А нас всего-навсего одно отделение…» Я только подумал об этом. Но вслух не сказал. Знал, что, если бы Гребенник располагал дополнительными силами и боеприпасами, прислал бы.

Наше положение ещё понадёжнее, чем у соседей. По соседству с нами, восточнее озера Хасан, окопался пост лейтенанта Махалина. Их всего-навсего одиннадцать человек. К тому же позиции Махалина слегка выдвинуты вперёд — они ближе нас к японцам. Кто знает, может, самураи только делают вид, что сосредоточили внимание на нашем участке. Они коварны. И вместе с тем не надо быть особым стратегом, чтобы понимать: над местностью господствует тот, кто владеет нашей высотой — сопкой Заозёрной. Видимо, и самураи помнят об этом. Поэтому и выставили против нас крупные силы.

К утру со стороны моря подул влажный ветер, нагнал густой туман. Сопки обволокли космы облаков, будто перебинтовали их раны, развороченные кирками и лопатами. Не видно ни зги. То и дело связываюсь с соседями по телефону. У них тоже пока всё спокойно. Пока…

Постепенно начало рассветать. Сквозь туман просачивался сероватый свет. Вдруг прилетевший ветер донёс до моего слуха странный шорох. Это не было схоже с шелестом сухого камыша. Да и рассыпчатый гравий на склонах сопок под осторожными шагами тигра хрустит иначе. И топот оленя тоже мы научились распознавать. Шорох донёсся и стих. Может, мне показалось? Но мои товарищи тоже напряглись, вытянули шеи — прислушиваются. Тревожно переглядываются.

Я выпустил ракету, но толку от неё никакого — промелькнула белёсым комком в тумане и растаяла где-то.

Покрутил ручку телефона, звоню Ивану.

— Иван, по-моему, гости уже идут. Более подходящего момента у них не будет…

Слышится мне напряжённое дыхание Ивана. Потом доносится его тихий голос:

— Я тоже так думаю, Гильфан. Они захотят воспользоваться туманом… Смотрите, чтоб не застали врасплох.

В этот момент внизу заговорили консервные банки — на разные голоса гремят, будто колокола, бьющие в набат.

— Легки на помине, товарищ командир! — кричу Ивану. — Идут!

— Пугни-ка их нашими «гостинцами», — отвечает Иван.

— Пугнул бы, да кой чёрт разберёт, которые из них взрывать! В тумане ничего не видно! Если приблизятся, пулемётом срежу!

— Они обнаружат наши мины и обезвредят. Используй сейчас!

— Есть! — сказал я и положил трубку на рычажок.

Я приказал двум бойцам следовать за мной и выпрыгнул за бруствер. Мы торопливо, но бесшумно стали спускаться к подножию сопки. Чтобы видеть под ногами землю и не оступиться или не столкнуть ненароком камень, который может наделать шуму, приходилось продвигаться, низко нагибаясь. Иногда я терял товарищей из виду, но слышал за спиной их прерывистое дыхание и шуршание травы под ногами.

Сердце в груди бьётся часто-часто. И так гулко, что мне кажется, кто-то бежит рядом со мной. Притаившись за кустом, я озираюсь вокруг, поджидаю товарищей. Они оба первый год на границе и тоже волнуются. Есть отчего нам волноваться: ведь это наша первая встреча с врагом.

Отчаянно гремят подвешенные к колючей проволоке банки, предупреждая нас об опасности. Доносится щёлканье плоскогубцев: враг прокладывает себе дорогу…

По тому, где самураи разрезают проволочное заграждение, мы определили, в каком направлении они будут двигаться на сопку. Понадобилось всего две минуты, чтобы выбрать концы проводов, протянутых к минам, которые заложены как раз на пути врагов. Мы присоединили их к подрывной машине и залегли в укрытии. Долго ждать не пришлось. Вот из густого, как молоко, тумана, тускло блеснув, выступил штык, плоский и длинный, как кинжал, затем показался ствол винтовки, и потом уже, как на фотобумаге, проступили очертания японского солдата. Он шёл медленно, словно при каждом шаге нащупывал ногой землю. Показались ещё двое. Потом пятеро, десятеро… Много!.. Ступают пружинисто, напрягшись, будто к прыжку приготовились, надеются, что с одного маху окажутся на вершине сопки.

Я выступил из-за огромного камня и, вскинув винтовку, крикнул:

— Стой! Стрелять буду!

Но тотчас мой голос потонул в беспорядочной стрельбе.

«Ах, вот вы как? Принимайте «гостинчики»!»

Будто раскалывая на куски небо, прогрохотали одна за другой три мины…

Сразу вокруг сделалось тихо. Напрягаем слух — только звон всё ещё стоит в ушах после взрывов да ветер шелестит в траве. Туман начал рассеиваться. В образовавшихся прорехах заголубело небо. Мы вышли из укрытия. Через каждые несколько шагов останавливаясь и прислушиваясь, спустились к подножию сопки. Там и сям валялось больше двадцати скорчившихся в неестественных позах и присыпанных землёй провокаторов. Кисловатый едкий запах щекотал горло. Земля всё ещё слегка дымилась.

Услышав крадущиеся шаги позади себя, мы метнулись за камни, приготовились стрелять. Но оказалось, это Чернопятко и несколько бойцов спустились с сопки.