Читаем Прекрасные полностью

Прекрасные

– Даже с ней. Не чувствовал потребности, – Дженсен дотронулся рукой до моей щеки и посмотрел прямо в глаза. – И, может быть, Уилл с Ханной скажут, что это само собой разумеется, но я ходил на свидания. Раньше. Просто тогда еще не встретил тебя. Ты самый замечательный человек, которого мне когда-либо довелось повстречать.

Говоря это, он смотрел мне в глаза. И ничего не сказал про мои волосы.

Если и заметил, что они лавандового цвета, то виду не подал. Он даже не окинул взглядом, раньше всегда заметным, мои браслеты, грубоватое ожерелье и красные армейские ботинки.

И, наверное, именно в этот момент я все и поняла. Я пропала. Его обрамленные длинными ресницами зеленые глаза; румянец на гладкой коже щек; отросшие волосы, ниспадающие на лоб; и то, как прямо сейчас он смотрел на меня, а не на эксцентричные штрихи и яркие цвета…

Мой мозг попытался воспользоваться последним аргументом:

– Ты сделал это, прилетел в Лондон, потому что одинок.

Не переставая изучающе смотреть на меня, Дженсен одной рукой задумчиво почесал подбородок:

– Это правда.

Эти два коротких слова тяжело повисли между нами, и чем дольше длилась пауза, тем больше я понимала, что он мог бы найти себе кого угодно, если нуждался в компании.

– Слишком поздно, да? – на его губах появилась скептическая полуулыбка. – Хотя у меня такое чувство, что мы еще даже не дали друг другу шанс. В тот последний раз оба старались оставить все несерьезным.

– Я не знаю, что думать обо всем этом, – призналась я. – Ты никогда не был таким импульсивным.

Он рассмеялся и снова взял меня за руки.

– Может, я хочу кое-что изменить.

– Раньше, – осторожно начала я, – ты хотел меня, только потому что это было удобно.

Дженсен оглядел тесный туалет, в который мы едва втиснулись, расположенный в самолете, улетающем из города, куда он приехал, только чтобы увидеть меня. Так что мы оба знали, что озвучивать этот аргумент даже не обязательно. Поэтому он снова посмотрел на меня и улыбнулся. Игриво и расслабленно. Как тот Дженсен, с которым я провела отпуск:

– Ну а сейчас мы здесь. Хотя тут не совсем удобно, – добавил он с дразнящей улыбкой. – И я люблю тебя.

– Я спала со множеством парней, – внезапно вырвалось у меня.

– А? – засмеялся он. – Ну и что?

– И у меня дерьмовые отношения с деньгами.

– Зато у меня с ними великолепные отношения.

Такое ощущение, что сердце вот-вот вырвется из груди.

– Что, если мне не удастся найти работу в Бостоне?

– Я буду работать в лондонском офисе.

– Вот так просто? – бабочки запорхали у меня в животе.

– Это не совсем «так просто», – покачав головой, ответил Дженсен. – Весь последний месяц я провел в унылых размышлениях, взвешивая каждую возможную причину, почему ничего не сработает. И проблема в том, что непреодолимых причин тут просто нет, – он провел указательным пальцем по своей брови. – Меня не волнует расстояние. И не беспокоит мысль, что ты можешь оставить меня без объяснений. Мне плевать, что мы совершенно разные люди, и все равно, если моя работа встанет у нас на пути. Я этому просто не позволю случиться. Больше не позволю.

Немного помолчав, Дженсен добавил:

– В пятницу я стал партнером.

Казалось, все вокруг нас замерло, сократив еще больше и так небольшое пространство.

– Что-что?

Его улыбка была еле заметной и такой сладкой.

– Я еще никому об этом не говорил. Я… хотел сказать сначала тебе.

Схватив его за плечи, я закричала:

– Ты сейчас прикалываешься?

Он засмеялся.

– Нет. Это безумие, я знаю.

А быть рядом с ним и чувствовать эту сметающую все на своем пути надежду реально страшно.

– Пиппа, – вглядываясь в мое лицо, сказал Дженсен. – Как думаешь, ты смогла бы тоже меня полюбить?

– Что, если не смогу? – прошептала я.

Он молча смотрел на меня. В его взгляде не было ни самонадеянности, ни признания неудачи. Лишь глубокая уверенность, что он не ошибался на наш счет.

Я знала, как много он сделал, чтобы начать доверять собственным эмоциям, и будь я проклята, но ни за что не разрушу это доверие.

– Если бы я сказала такое, ты должен был знать, что я соврала, – сказала я.

От неуверенного вдоха его грудь поднялась и о пустилась.

– Соврала?

Я прикусила губу, после чего призналась:

– Потому что ты знаешь, что я уже люблю.

Его лицо преобразила улыбка.

– Извини, – сказал он, – ты стоишь слишком далеко и я не…

Наклонившись, я повторила и поцеловала его.

Самое странное, что поцелуй казался очень привычным, словно до этого мы целовались тысячи раз. И, наверное, так оно и было. Но я ожидала от него большего откровения, большей похожести на поцелуй людей, состоящих теперь в отноше – ниях.

Произнесенные вслух слова ничего не изменили – они лишь подтвердили уже понятное обоим.