Прекрасные господа из Буа-Доре

Господин Пулен был поражен выражением достоинства на лице Марио. Он почувствовал, что этот молодой человек не такой, как другие, он серьезен и не честолюбив.

– Вы правы, сударь, – сказал священник, – мир праху защитников Ла-Рошели, и да услышит вас Господь, чтобы они не возродились в Монтобане или где-нибудь еще. Раз уж ваш отец отказался от своего религиозного безразличия, надеюсь, он позволит вам при необходимости выступить против мятежников на юге.

– Отец мне всегда позволял и позволяет руководствоваться моими собственными наклонностями, но знайте, сударь, я никогда не выступлю против протестантов, разве только они будут серьезно угрожать монархии. Никогда из тщеславия или честолюбия я не обнажу шпагу против французов, я никогда не забуду, что именно протестанты, тогда победители, а теперь поверженные, возвели на престол Генриха Четвертого. Вы были воспитаны в принципах Лиги, а теперь сражаетесь с ней всеми силами. Вы колебались между добром и злом, между ложью и истиной. А я же живу и умру, руководствуясь теми принципами, что мне внушили: верность моей стране, отвращение к интригам с иностранными державами. У меня нет таких заслуг, как у вас, мне не приходилось менять веру, но клянусь вам, я глубоко уважая право на свободу совести, я буду сражаться с союзниками герцога Савойского…

– Вы забываете, что они же сегодня – союзники протестантов.

– Скорее господина де Рогана! Господин де Роган тем самым окончательно губит свою партию, вот почему я говорю вам: «Оставим мертвых в покое!»

– Я вижу, что вы, как и маркиз, – сказал доверенный отца Жозефа, – настроены романтически и собираетесь, подобно ему, руководствоваться чувствами. Можно мне, не проявляя нескромности, узнать у вас, как поживает отец?

– Вы увидите его лично. И он будет рад приветствовать вас. Он едет впереди, и мы его нагоним через четверть часа.

– Неужели? Но ведь господину де Буа-Доре лет семьдесят пять или восемьдесят.

– И он выступил против врагов и убийц Генриха Четвертого. Это вас удивляет, господин Пулен?

– Нет, дитя мое, – ответил бывший сторонник Лиги, который силою обстоятельств обратился в горячего сторонника и почитателя политики Беарнца, – но мне кажется, он слишком долго собирался!

– Что же вы хотите, сударь? Он не мог выступить один: он ждал, пока король Франции подаст пример.

– У вас на все есть ответ! – с улыбкой воскликнул господин Пулен. – Мне не терпится поприветствовать прекрасную старость господина маркиза! Но здесь рысью не проедешь. Расскажите же, как поживает человек, которому я жизнью обязан: мэтр Люсилио Джиовеллино, иначе именуемый Жовлен, великий музыкант.

– Он счастлив, благодарение Небу! Он женился на любимой женщине, и они оба в наше отсутствие управляют домом и владениями.

– Женился? Неужели на прекрасной Мерседес? А ведь вы, испытывая иные чувства, помнится, предпочитали ей более юную и прекрасную подругу.

– Вы имеете в виду мадам де Бевр? – спросил Марио, и его искренность подчеркнула вкрадчивое любопытство господина Пулена. – Мне легко ответить, и я ответил бы любому. Действительно, я со всем пылом любил в детстве Лориану и всю жизнь буду уважать ее. Но она относилась ко мне со спокойной дружбой, так что можете расспрашивать меня о ней без всяких уловок.

– Она так и не вышла замуж?

– Не знаю, сударь. Мы уже несколько месяцев путешествуем, не имея вестей от наших далеких друзей.

Господин Пулен искоса взглянул на Марио. Тот был спокоен, как бывают спокойны люди с разбитым сердцем, но не выглядел изнуренным, как человек с опустошенной душой.

– А вы знаете, что господин де Бевр был у Ла-Рошели, на борту английского корабля? – спросил священник.

– Я знаю, что он там погиб и что Лориана теперь – сама хозяйка своей судьбы.

– Она была в Пуату, когда герцог де Ла Тремуйль{214}, оставленный англичанами, отрекся от ереси в королевском лагере.

– Но она не последовала примеру герцога, – живо откликнулся Марио, – она попросила разрешения разделить заточение героической герцогини де Роган{215}, которая отказалась подчиниться, а когда ей это не разрешили, собиралась вернуться в Берри, но мы в это время как раз покинули нашу провинцию.

– Я все это знаю, – заметил господин Пулен, который действительно был в курсе всего.

– Даже если бы вы этого не знали, я ничуть не жалею, что рассказал вам все, – ответил Марио. – Надеюсь, вы не захотите дать принцу Конде новый повод для конфискации состояния мадам де Бевр?

– Конечно, нет! – воскликнул священник, рассмеявшись даже с некоторым добродушием. – Вы умеете рассуждать, и, действительно зная собеседника, можно позволить себе говорить столь искренне, как говорите вы. Мне вы можете доверять полностью, ведь я открыто порвал с иезуитами на свой страх и риск!

Господин Пулен говорил правду.

Через какое-то время они нагнали маркиза де Буа-Доре, и встреча была почти дружеской.

Глава шестьдесят шестая

Маркиз, решив участвовать в военных действиях, собрал небольшой отряд добровольцев. Его лучшие люди сразу же с энтузиазмом последовали за ним.