Прекрасные незнакомки. Портреты на фоне эпохи

Я нашел Гальперна любезным, культурным и интересным человеком, который сказал мне совершенно открыто, что он работает в британской разведке, центр которой был в Нью-Йорке. У меня не было никаких дел с разведкой никогда и ни в каких странах, и я не поинтересовался, чем, собственно, он занимался, Но у меня были друзья в его офисе… Я видел Гальпернов достаточно часто, нередко обедал с ними в их уютной нью-йоркской квартирке, которая была лучше моей и оплачивалась, вне сомнения, из денег за службу в британской разведке… После войны, когда мы все вернулись в Англию… Александр (Шурочка, как его называли жена и близкие друзья) продолжал, насколько я знаю, работу в английской разведке, о характере которой ни тогда, ни позже я ничего не знал, так как ее сотрудники не болтали – во всяком случае, при мне – о своей деятельности…

Так как у Гальпернов было мало денег, они сдавали комнату в своем доме… В конце 50-x Саломея стала еще более страстной «просоветчицей» и не делала из этого секрета; она… остро критиковала и даже сурово осуждала взгляды тех, кто отказывался принимать советскую пропаганду… Александр Гальперн никогда не заходил так далеко, но хотя он продвинулся со времен Нью-Йорка достаточно влево по отношению к Советскому Союзу, он никогда полностью не поддерживал советский режим. Взгляды Саломеи были замечены и приняты Москвой благосклонно. Советские фавориты власти имели свободный доступ к ней в Лондоне. Это был единственный дом, в который они могли приходить при том или ином одобрении советских властей, и она встречала их доброжелательно… Ее сестре в Грузии было разрешено встретить Саломею… Среди ее ближайших друзей была знаменитая баронесса Мура Будберг, хорошо известная фигура в лондонском обществе, в свое время любовница как Брюса Локкарта, так и Максима Горького, а потом Г. Уэллса, который также… демонстрировал свое одобрение Советского Союза…

«Так закончилась жизнь этих прелестных людей…» – завершает свой трогательный рассказ о друзьях-разведчиках сэр Исайя Берлин, ахматовский Гость из будущего.

«Не мудрено, что по ней сходили с ума…»

(Мария Андреева, Савва Морозов, Горький, Ленин, Красин, М. Ненарокова)

Листая однажды осенним парижским вечером тетрадку послевоенного «Возрождения», я наткнулся ан воспоминания Ариадны Тырковой-Вильямс о знаменитой ялтинской весне 1900 года.

Ранней весной 1900 года Станиславский привез из Москвы в гости к Чехову Художественный театр. Врачи не отпускали больного Чехова в Москву, где поставлен был его «Вишневый сад», вот тогда-то Станиславский и сделал, по словам мемуаристки, «царственный жест и привез на показ и на поклон любимому писателю весь свой театр».

Тыркова-Вильямс описывает тогдашний ажиотаж, все общую ялтинскую влюбленность в Чехова (поклонницы его называли себя «антоновками»), нашествие актеров и актрис, среди которых царили две львицы – Андреева и Книппер-Чехова, в чьем сближении с Чеховым мемуаристка ощущала уже тогда некий «внутренний диссонанс»: