Прекрасные Останки

Кристин взглянула на пустые бумажки. Я попыталась улыбнуться, но мое лицо словно онемело. Адриан клялся, что все остальные увидят водительские права, паспорт и кучу наличных. А я видела в этом мой неминуемый арест, если чары архонов не сработают.

Спустя какие-то пяти секунд, показавшихся мне вечностью, кассирша схватила два талона из кучи и начала стучать по клавиатуре с сумасшедшей скоростью.

— Что-нибудь задекларируете? — спросила она.

Да. Я только что совершила уголовное преступление.

— Хм, нет.

Следующий рейс до Дуранго был с двумя пересадками и только с местами в первом классе. Я смотрела на стопку самоклеящихся листков. Будь я проклята, если знаю, каким номиналом предположительно должны быть эти бумажки.

— Бери, — тихо сказал Адриан за моей спиной.

— Беру, — сказала я кассиру, двинув всю кучу по направлению к ней. Если у меня не будет достаточно фальшивых денег, я возьму еще у Адриана или поддержу стереотип о тупых блондинках как оправдание того, что не умела правильно считать.

После быстрого набора текста кассир протянула мне два талона, чистые листы из моих бумажек — мою сдачу — и долгожданный билет на чужую фамилию, которую я для себя выбрала. Адриан купил свой билет, затем мы прошли проверку багажа и проследовали к выходу на посадку.

Вот когда мне пришлось оставить всякие попытки отрицания. Некая, очень маленькая, часть меня, должно быть, все еще цеплялась за мысль, что все, что я видела, было галлюцинацией, как и утверждало бесчисленное количество врачей на протяжении многих лет. Но после того как Управление Транспортной Безопасности, проверив наши талоны и пропустив их через компьютер, приняли их как подлинные, правда была неоспорима.

Это ни был психический срыв, переживаемый вместе с таким же сумасшедшим попутчиком. Тот факт, что даже компьютеры были одурманены магией архонов, доказывал, что это было не что иное, как сверхъестественное явление. Архоны — ангелы — были реальны. Демоны тоже, и я собиралась войти в их мир, чтобы найти оружие, с помощью которого их можно убить.

Сказать, что я собиралась прыгнуть выше головы, — значит, не сказать ничего.

В этот раз я была тем, кто размышлял в тишине следующие несколько дней задержек рейсов и длительных перелетов. Когда же самолет приземлился в Дуранго, я поняла, что в Беннингтоне была больше двух недель назад.

У меня не осталось ничего, что я могла бы потерять. Вся моя семья была отнята у меня, и никто особенный не ждал меня в колледже. По правде говоря, там никогда не было никого по-настоящему близкого. Я винила лекарства в отсутствии у меня романтических увлечений. Теперь, когда я знаю, что таблетки были плацебо, я вынуждена признать свою проблему. Я даже соседку по комнате и друзей держала на расстоянии, так что они не хватятся меня, и, если я не вернусь, сильных душевных терзаний это им не прибавит. Конечно, нам было весело проводить время вместе, но независимо от того, сколько вечеринок мы посетили или сколько ночей мы не спали, болтая обо всем на свете, я никогда не принадлежала тому месту.

Думаю, они чувствовали это, поскольку несмотря на то, что я не испытывала недостатка в друзьях, я никогда не была чьим-то лучшим другом. Это предполагало такое количество доверия и честности, которое я делила только с Жасмин. С остальными я была слишком занята, притворяясь, что не видела вещи, которые никто кроме меня видеть не мог, и беспокоилась о том, правильно ли изображала, ожидаемую всеми, жизнь обычной студентки. Большую часть времени я упорно работала над своей фиктивной нормальностью, а вот оценкам, дружбе и мимолетным отношениям я уделяла слишком мало внимания. Так что, хотя я и была до смерти напугана, я была единственной надеждой Жасмин, а значит, не могла облажаться.

Отчасти это утомляет — видеть, какое маленькое значение имеет твоя жизнь в большом водовороте событий, но это также было моим самым большим преимуществом. Люди, которым нечего терять, гораздо опасней, и так как я начала охоту на демонов, мне необходимо было выглядеть настолько опасной, насколько я могла.

Как только самолет сел, Адриан схватил меня за руку, при касании сквозь меня прошла уже знакомая дрожь. Он был единственным, кто заставлял меня чувствовать то, что отсутствовало в моей жизни все эти годы, и по каким-то причинам он отказывался объяснить, почему не хочет иметь ничего общего со мной. Образно говоря.

— Я знаю, что заслужил это, но, может, ты закончишь сводить со мной счеты за все время, что я провел с тобой в молчании? — спросил он.

Я посмотрела на него, впитывая его высоту, мускулистость и сногсшибательную внешность, которую могла видеть только я одна. Затем впервые за более чем тысячу миль я заговорила.

— Да, я закончила, и, что более важно, я готова.

* * *