Прекрасные разбитые сердца

С другой стороны двери перед нами простирается тоннель.

Металлические стены, потрескавшийся бетонный пол. Потолок стандартной высоты лифта, а места достаточно, чтобы здесь поместилось три человека бок о бок. Это место вряд ли может вызвать клаустрофобию, но для меня этого достаточно.

Оуэн заходит внутрь и поворачивается ко мне. Заметив мое лицо, он тут же понимает, что что-то не так.

– Я не могу туда войти.

Снова и снова качаю головой и не могу остановиться.

– Пейтон? – Он спешит ко мне и обхватывает мои щеки. – Что случилось? Такое ощущение, что ты сейчас свалишься в обморок.

Он касается моего лба, словно проверяя температуру.

– Я не могу туда войти, – повторяю я. Вслух я высказала эти слова во второй раз, но они продолжают крутиться в моей голове.

Оуэн смотрит на тоннель.

– У тебя клаустрофобия? Все нормально. Здесь недалеко. И я все время буду рядом.

Не могу найти слов, чтобы объяснить, что не так.

Оуэн берет меня за руку.

– Может, если закроешь глаза, я тебя проведу?

Не знаю, подходит ли такое для людей, страдающих клаустрофобией. Не знаю, чувствуют ли они, как близко стены и потолок даже с закрытыми глазами. Я все это чувствую. А еще даже не вошла в тоннель.

– Если не хочешь попытаться, все нормально.

Оуэн касается моей щеки.

Не хочу так чувствовать себя каждый раз, как вхожу на футбольный стадион с низким входом или на выставку в океанариуме. Не хочу видеть, как камни и земля падают на моего папу, давят на него, и гадать, сколько он еще будет жить.

Он задохнулся? Или пытался выбраться?

Сколько он находился там живой?

Я устала чувствовать себя заложником своего тела.

– Я хочу попробовать.

– Уверена?

Киваю.

Оуэн берет меня за руки и шаг за шагом пятится в тоннель. Носки моих кроссовок касаются металлической планки, проходящей через порог, и я не могу сдвинуться с места. Мои ноги словно оказались в ловушке в зыбучих песках, которые засасывают меня сантиметр за сантиметром.

Земля и камни валятся на меня.

– Ты можешь это сделать. Я знаю, что можешь.

Оуэн осторожно тянет меня вперед, но ноги так и не двигаются.

Зыбучий песок поднимается еще на сантиметр, и сердце колотится в груди. Оуэн одобрительно улыбается мне.

Хотелось бы, чтобы был способ впустить его в свою голову, чтобы он знал, что случилось, а мне не пришлось рассказывать ему историю. Таким я ни с кем не делюсь. Никогда не обсуждала это с Ридом. Знают лишь Тесс и мама.

Но я хочу сказать Оуэну.

– Я… – Мой голос дрожит. – У меня нет клаустрофобии.

Я хочу, чтобы он знал. Мне важно ему сказать.

– Мой папа погиб в тоннеле. Его команда находилась в Ираке под отелем. – Голос дрожит. – Произошел взрыв, и тоннель… – Голос надламывается. – Он обрушился.

Оуэн тут же прижимает меня к своей груди и обнимает.

– Мне так жаль.

Слезы обжигают глаза, и я зарываюсь лицом в его куртку. Сдерживаю слезы, но не могу их сглотнуть.

– Я не знаю подробностей, но никто из них не выбрался.

Он целует меня в макушку.

– Наверное, тяжело не знать.

– Я не хочу знать. Мама и дядя пытались рассказать мне с того самого дня, как это случилось. Но я не выдержу. У меня уже ночные кошмары.

Оуэн крепче обнимает меня.

– Может, то, что ты себе представляешь, намного хуже, чем то, что произошло в действительности?

– Или моя версия не так ужасна. – Я мешкаю. – Ненавижу об этом говорить. Об этом знает лишь Тесс, моя лучшая подруга.

– Что подтолкнуло тебя рассказать мне?

Я отстраняюсь.

– Не знаю.

– Ты не знаешь или боишься признать причину? – Оуэн ласково приподнимает мне голову. Наклоняется и целует меня. – Почему так сложно признаться в чувствах ко мне?

– Потому что… – Пытаюсь отвернуться, но деться некуда. Запускаю пальцы в волосы и перекидываю пряди, безуспешно стараясь скрыть лицо.

– Ты закончишь предложение?

Оуэн не отстанет.

Мне тяжело говорить о папе, и я не могу избежать этого разговора.

– Потому что если признаюсь в своих чувствах к тебе, то придется что-то с ними делать! – выпаливаю я. – Ну вот. Я сказала. Теперь ты счастлив?

Он улыбается.

– По шкале от одного до десяти около восьмерки.

– Прекрати.

– Не могу. – Оуэн становится серьезным. – Если прекращу, никогда не узнаю, почему ты не даешь нам шанса. Чего ты так боишься, Пейтон?

– Ты не понимаешь. Я не могу позволить себе наделать еще больше ошибок. Их уже и так много.

– Значит, то, что между нами – ошибка? – Его глаза вглядываются в мои. – Потому что мои чувства к тебе мне не кажутся ошибкой.

– Мне тоже.

Глава 34 Боевые шрамы

ОУЭН ПЕРЕПЛЕТАЕТ пальцы с моими, и мы обходим здание, направляясь ко входу. Попытавшись побороть свою фобию тоннелей и потерпев неудачу, рассказав Оуэну о смерти моего папы, я сожгла все эмоции. Готова залезть в кровать, забраться под одеяло и заснуть.

Но надо найти Грейс.

Обогнув заросший угол здания, вижу в темноте слабое очертание фонаря.

Сжимаю руку Оуэна.

– Там кто-то у входа.

Что, если это тот человек, преследовавший меня?

– Наверное, кто-то из футболистов вышел поблевать.

– Оуэн? – кричит Такер.

– Или это Такер, – говорит Оуэн.

– Это ты, чувак? – спрашивает Такер, направляясь к нам.

– Да. Что ты делаешь здесь один? – спрашивает Оуэн.