Прекрасные сломанные вещи

Она вся раскраснелась, пока говорила. Закончив, она перевела дух с несколько ошарашенным видом, словно сама не понимала, с чего это ее прорвало. Сьюзан закусила губу и отвернулась. Потом рассмеялась – неуверенным, дрожащим смехом.

– Боже, что-то я разошлась. Давайте сменим тему.

– Можем еще поговорить, если хочешь, – слегка беспокойно ответила я.

– Нет, нет. – Она выразительно мотнула головой. – Я обычно это вообще не обсуждаю. Мне и не хочется особо.

Мы все знали, что она подразумевала под «этим». Рози смотрела на нее во все глаза: видимо, ее охватывало то же мрачное любопытство, что и меня.

– Может, тебе станет легче? – довольно прямолинейно спросила она.

– Сара постоянно так говорит, но нет, не помогает.

– А что помогает? – спросила я.

Сьюзан улыбнулась слегка натянутой улыбкой и жестом обвела пляж. В руке она сжимала пустой контейнер.

– Вот это помогает.

Не было какого-то одного волшебного момента, когда я начала думать о Сьюзан как о настоящей подруге. Даже заявка на «Фейсбуке» ощущалась скорее как примирение, чем заключение союза. В первые несколько недель после происшествия в дайнере я все еще воспринимала ее как подругу Рози.

И не сказать, чтобы мы не старались. Еще как.

Когда Сьюзан строила планы – вроде пикника на пляже, – она всегда приглашала нас вдвоем. Я поступала так же, пока не привыкла ждать сразу двух ответов на свои сообщения. Тогда мне казалось, что она признает мое существование лишь потому, что я дружу с Рози – сама я поступала именно так. И лишь много позже, когда она стала называть это время ранними днями нашей дружбы, я поняла, что была неправа.

Мы с Рози дружили так долго, что давно позабыли времена, когда не знали друг о друге все на свете. Все интересные происшествия случались с нами вместе: именно у меня в саду она сломала руку; в шкафу у ее мамы мы «нашли» Нарнию.

Отношения со Сьюзан были полной противоположностью: по сравнению с тем, как хорошо я знала Рози, ее непривычное присутствие одновременно и волновало, и пугало. Я запросто могла по ошибке сказать что-то не то и обидеть ее, особенно учитывая травматичное прошлое Сьюзан. Она была похожа на головоломку, которую я пыталась разгадать. На первый взгляд кажется, что дел тут на пять минут, а потом сидишь и не знаешь, как с ней справиться.

Вскоре после каникул, в дождливую среду, от нее пришла СМС: она приглашала нас с Рози к себе на ужин. Оказывается, Рози тоже не бывала у нее в гостях, а еще оказалось, что живет Сьюзан в квартире на цокольном этаже. Дом располагался на крутом холме у дороги: в детстве мы с Рози постоянно бегали туда зимой кататься на санках.

– Осторожнее на ступеньках, – предупредила Сьюзан, когда мы спускались по лестнице.

Она шла перед нами, зажав в руках ключи. Всю неделю лил сильный дождь, и на каменных ступенях было ужасно скользко.

Квартира оказалась довольно большой: больше, чем казалось снаружи. Приличных размеров гостиная, огромная кухня. Мы прошли через комнату Сары – она была у самого входа – до комнаты Сьюзан, ютившейся в самом конце коридора, у туалета, словно строители про нее забыли и присоединили уже потом, впопыхах.

Комната Сьюзан была меньше, чем я ожидала. Покатый потолок, гирлянды из лампочек на стенах… казалось, что это домик на дереве, а не комната в квартире. Стены были до последнего сантиметра завешаны. И не только фотографиями, как у меня: тут были и постеры, и вырезки из магазинов, и открытки, и обрывки газет. Между ними вкривь и вкось висели листочки с липким краем – напоминалки. На каждом было что-то накорябано почерком Сьюзан. Может, стихи? Слова песен?

– Ого, – сказала Рози, оглядываясь вокруг. – Как у тебя… оживленно.

– От голых стен мне не по себе, – небрежно обронила Сьюзан, запрыгивая на кровать и садясь по-турецки.

Окно было единственной вертикальной поверхностью, которую ничем не заклеили. Оно выходило в сад. Даже на подоконнике ничего не стояло. Проследив за моим взглядом, Сьюзан пожала плечами:

– Всегда оставляй выход свободным.

Я не знаю, шутила ли она.

– И сколько времени это заняло? – спросила Рози, все еще озираясь.

Я знала, что она имеет в виду. Обычно такие коллекции собирают целыми годами. А Сьюзан жила тут всего два месяца.

– Порядочно. Но я этим занялась сразу, как переехала. Учеба еще не началась, я никого тут не знала и пару недель клеила на стены всякую всячину. Просто чтобы занять себя.

Она все еще улыбалась, но на лице ее проступила тень тревоги.

– Может, перестаралась. Но мне нравится. Всегда есть на что поглядеть, знаете?

– Мне кажется, получилось круто, – искренне сказала я.

Сьюзан лучезарно мне улыбнулась.

– Сара говорит, что у нее от этого мельтешения голова болит, поэтому она ко мне особо не заходит. Хотя именно она поделилась комиксами про Кальвина и Хоббса. – Она показала на стену над гардеробом, заклеенную картинками.

– Тебе нравится Мэрилин Монро?

Рози смотрела на черно-белый портрет актрисы, который я совсем не заметила. Теперь мне стало видно, что по стенам то тут, то там развешаны копии афиш с ее фильмами – маленькие, размером с открытку.

– Я ее люблю, – ответила Сьюзан.