Прекрасный дикарь

Поэтому, когда я наконец открыл письмо и увидел, что на меня смотрит подтверждение моей личности, я испытал облегчение, узнав, что все это правда. Я родился Анджело Ромеро. Джузеппе Калабрези украл у меня жизнь, когда мне было четыре года, и я даже никогда не знал своего настоящего отца.

Именно это и вытащило меня из постели, направив прочь от Уинтер, чтобы расположиться в этом кресле и ждать восхода солнца. Сегодня я должен встретиться с Мартелло Ромеро. С человеком, которого я должен был знать всю свою жизнь. Мой биологический отец. И даже после того, как мне удалось наладить отношения с моими потерянными братьями, я все еще чувствовал неоспоримое беспокойство перед этой встречей.

Его репутация опережала его. Он управлял своей семьей железным кулаком, и его слово было решающим между жизнью и смертью для множества людей. За все эти годы я слышал о нем столько ужасных вещей, что не был уверен, смогу ли я составить о нем новое мнение. Да и заслуживает ли он вообще какого-либо иного мнения, чем то, которого я придерживался раньше. За те недели, что я прожил в квартире Фрэнки, он не испытывал потребности навестить меня, хотя я знал, что мои братья виделись с ним почти ежедневно по работе. Он был в городе. Всего в нескольких кварталах отсюда. И все же я не стоил визита без этой блестящей маленькой распечатки, подтверждающей, что мы биологически соответствуем друг другу. Как трогательно.

Мягкие шаги заставили волоски подняться на моей шее, и я нахмурился, осознав, что мое отсутствие разбудило ее. Я покинул покой нашей кровати, чтобы она могла отдохнуть, пока сон отказывает мне, а не для того, чтобы она следовала за мной сюда и обнаружила, что я сижу в темноте, как какой-то призрак.

— Когда мы были на горе, ты играл на гитаре, когда чувствовал себя так, — пробормотала Уинтер, приблизившись ко мне сзади и обхватив руками мою шею, прислонившись к спинке моего кресла и прижавшись ко мне. — Тебе нужна компания здесь, горный человек?

— Когда эта компания — ты? Всегда, — ответил я низким тоном.

Она нежно поцеловала меня в щеку, затем отстранилась от меня, чтобы обогнуть кресло и встать передо мной. На ней была белая шелковая ночная рубашка, которая облегала ее грудь и бедра, доходя до середины бедер и отражая свет в темной комнате, так что мой взгляд мгновенно оказался прикован к ней.

— У меня есть подтверждение о моей ДНК, — сказал я в оправдание своих поздних ночных блужданий и праздного настроения.

— И ты беспокоишься о встрече со своим отцом? — спросила она, хотя это был не вопрос, а скорее констатация факта.

Я взял ее руки в свои, провел большим пальцем по костяшкам и вздохнул от ощущения ее плоти против моей. Даже этот небольшой контакт был как бальзам на душу, но я все равно жаждал большего.

— Я всегда так стремился произвести впечатление на Джузеппе, — негромко признался я. — Настолько, что я ни о чем не спрашивал, хотя, возможно, следовало бы. Но я отчаянно нуждался в его одобрении, в его любви, хотел почувствовать гордость отца, потому что у меня его никогда не было. А теперь… он у меня есть, когда я уже слишком стар, чтобы в нем нуждаться. И я боюсь, что уже слишком поздно.

— Он будет любить тебя, — вздохнула она, сказав то, чего не договаривал я. То, что я не хотел признавать. Я всегда жаждал любви родителей, и теперь, когда у меня действительно есть родитель, я боялся, что время, проведенное нами в разлуке, то, что я сделал в своей жизни до сих пор, сделает меня в его глазах меньше, чем всех остальных его сыновей. Что я никогда не сравнюсь с ними, когда дело дойдет до его любви. — Как он не может?

Я долго смотрел на нее, солнце пробивалось к горизонту через окна за ее спиной и золотило ее теплым светом, который освещал ее рыжие волосы и поджигал их.

— Я думаю, что если бы не нашел тебя, то до сих пор был бы потерян на той горе, — вздохнул я, крепче сжав ее руку и потянув ее на себя, чтобы она села рядом со мной.

Она опустилась ко мне на колени, облокотившись на мои бедра и переместившись в мое пространство, провела рукой по моей челюсти и смотрела в мои глаза, пока я не смог больше выдерживать ее взгляд. Фрэнки все еще охотился за информацией о Дюке для меня, ему удалось обнаружить достаточно следов, чтобы предположить, что ублюдок выжил, и тот факт, что он все еще где-то там, наполнял меня такой черной тьмой, что я не мог видеть сквозь нее, когда бы я ни уделял ей свое внимание. Я обещал ей головы тех, кто причинил ей боль, и до сих пор не выполнил это обещание. Это резало меня изнутри.

Уинтер либо не заметила мрачного поворота моих мыслей, либо предпочла проигнорировать это, устроив свою задницу на моих коленях и проводя руками по моему телу так приятно, что я не мог не расслабиться. Я наблюдал за ней, когда она смотрела на мою грудь, кончиками пальцев лаская шрамы, украшавшие мою плоть, заставляя мою кожу покалывать от ее нежных прикосновений, пока она исследовала мою кожу с пылким обожанием.