Прекрасный маленький городок

Она пробивает витрину, и стекло рассыпается мелкими осколками.

Рон и Джессика стоят секунд десять с закрытыми глазами и ждут.

Наконец, она говорит:

— Сигнализации нет.

— Или она отключена из-за отсутствия электричества.

-19-

Они пролазят через витрину магазина и идут мимо кассы. В дальнем углу Рон замечает тёмные фигуры, и у него застывает кровь в жилах и перехватывает дыхание.

— Что такое? — спрашивает Джессика.

— Ничего.

«Просто три манекена в рыболовных костюмах».

Они проходят мимо прилавка с оборудованием для скалолазания и ледорубами. У дальней стены с потолка свисают спальные мешки в окружении рюкзаков с внешней и внутренней рамой.

Они проходят через заднюю дверь в узкий, мрачный коридор. Джессика пробует открыть дверь в ванную комнату, но та не поддаётся.

— Чёрт.

— Тебе нужно в туалет, милая?

— Ага.

— Можешь присесть прямо перед кассой.

— Рон, ты прям как ребёнок.

Они возвращаются обратно в магазин.

— Вот оно, — говорит Рон.

— Где?

В темноте почти невозможно рассмотреть, но в середине комнаты, между стеллажами со слишком дорогими рубашками с эмблемой Патагонии и пуховиками с надписями «Колумбия» развёрнута демонстрационная поляна: у костра кругом сидят манекены в сандалиях и майках, готовят еду на походной газовой плите, а за их спинами поставлена двухместная палатка.

Рон и Джессика расшнуровывают обувь, вылазят из мокрых пуховиков и штанов и забираются в палатку, где ложатся в спальные мешки. Пару минут они колотятся от холода, а потом Рон начинает замечать признаки согревания: ползание мурашек по конечностям и горящие огнём обветренные и обмороженные щёки.

— Согреваешься? — спрашивает он.

— Потихоньку.

Он подтягивается в своём мешке ближе к Джессике, пока не ощущает её тёплое дыхание на своей щеке.

— Болит?

— Хватит спрашивать.

— Прости, я врач, у меня это вошло в…

— Ты пластический хирург.

— Ну, да…

— Слушай, я не это хотела сказать. Это всё из-за боли.

— Просто давай думать, что, спустя долгие годы, мы будем вспоминать эти события и…

— Ты издеваешься?

Они лежат в темноте, прислушиваются к глухому завыванию ветра, проносящегося сквозь развитую стеклянную витрину.

Наконец, Джессика садится и говорит:

— Не могу заснуть. Рон, я очень хочу пить. Из-за того вина и этих долгих блужданий… У меня явно обезвоживание.

— Ладно, видела котелок, что стоит у того искусственного костра?

— Да.

— Возьми его, выйди на улицу и набери снега. И плотно утрамбуй его. Я пока посмотрю, смогу ли разжечь ту походную плиту.

-20-

До того, как Рон стал пластическим хирургом тринадцать лет назад, он был заядлым туристом. Проводил бесчисленные выходные в Каскадных горах[6] и даже во время учёбы в медицинском умудрялся выкраивать каждый месяц по неделе для похода в горы.

Пока Рон стоял в темноте у фальшивого костра и пытался разобраться с газовой походной плиткой, он осознал, сколько всего изменилось за прошедшее десятилетие. Ему потребовалось минут пять, чтобы выяснить, куда крепить красный баллон с газом.

Он прикручивает баллон и слышит, как Джессика залазит обратно через разбитую витрину и проталкивается мимо вешалок с одеждой.

— Как дела? — спрашивает она.

Он зажигает спичку и подносит её к горелке.

Плита загорается.

Когда огонь начинает угасать, пожрав малую толику пропана, Рон открывает вентиль газа на баллоне, и ленивое рыжее пламя превращается в глухо ревущее синее.

— Ставь сюда.

Она ставит котелок на плитку.

— Надо взять три бутылки из-под воды — я видел их у рюкзаков — и наполнить водой. Чтобы заполнить этот котелок, нам понадобится много снега.

Пока Джессика идёт за следующей порцией снега, Рон садится рядом с одним из манекенов и следит за плитой, регулируя огонь и помешивая пластиковой ложечкой снег.

Понадобилось чуть больше времени, чем Рон рассчитывал, но вскоре у него получается пол котелка растопленного снега. Он сливает его в бутылку, которая раньше принадлежала милому белокурому манекену в обтягивающей розовой спортивной майке.

— Джесс, ты ещё долго? — кричит он.

Проходит минута.

Он натягивает куртку и мокрые, промёрзшие ботинки. Он выключает плитку, поднимается и идёт к входу в магазин мимо кассового аппарата к разбитой витрине.

В разбитое стекло залетает порывами ветер.

Рон выходит на тротуар.

— Если ты здесь, Джесс, я с тобой разведусь к чёртовой матери, потому что это абсолютно не смешно…

Никакого ответа. Лишь тихое шуршание падающих на его куртку снежинок.

Рон видит три бутылки из-под воды, лежащие в снегу, и замечает несколько дорожек следов, ведущих к тротуару.

В шести метрах впереди всё скрывает тьма и снег.

Наручные часы сигналят полночь. На мгновение Рона накрывает ужас, такой сильный, что мужчину вот-вот вырвет, но он заталкивает это давно не возвращавшееся ощущение в забытый уголок разума. Последний раз оно посещало его в годы учёбы на медицинском — тогда он часто просыпался по ночам в холодном поту, убеждённый, что у него не хватит способностей удержать равновесие в горах.

-21-