Прекрасный новый мир

Мастре Ганелой, которому все это уже начало надоедать, придвинул к себе местный вариант калькулятора (этот мир уже дожил до чего-то вроде конторских счетов, только более массивных, стоящих на полу, и с меньшим числом проволок), пощелкал костяшками и выдал результат:

— Сто пятьдесят толаров.

— Сколько?! — не выдержал Батилей и, не обращая внимания на попытки Пурга удержать его, с горячностью продолжил: — Да это же форменный грабеж! Я знал, что банкиры жадные акулы, но такого…

— Не сходится! — чуть возвысив голос, чтобы прервать выступление Батилея, способного испортить все дело, заявил Грон.

Человека, с которым собираешься договориться, нельзя оскорблять. У оскорбленного человека иначе работают мозги. В ослеплении он не способен увидеть никаких разумных и обоюдовыгодных выходов из ситуации.

Батилей запнулся и развернулся в сторону Грона. Как и все остальные. Грон пояснил:

— Всего у нас девятнадцать толаров. — (Так оно и было, учитывая деньги, что привез Пург, но они пока не продали одежду налетчиков, лошадь Пурга, тренировочное снаряжение и еще кое-что по мелочи). — Прибавить сорок толаров за дом. Получается пятьдесят девять. Еще не хватает девяносто одного толара. — Грон огорченно развел руками.

Все воззрились на него с немалым изумлением. Грон несколько мгновений не понимал, чем оно вызвано, а затем выругался про себя. Ну конечно, он не только показал глубокое знание столь мало здесь распространенной науки под названием арифметика, но еще продемонстрировал такую скорость счета, какой, по здешним меркам, обладал дай бог один из миллиона. С такой скоростью счета он может выступать на местных рынках и брать за это деньги.

— А вы не думали сменить хозяина, молодой человек? — внезапно раздался голос мастре Ганелоя. Банкир развернулся к Батилею. — Если вы уступите мне своего слугу, я готов скостить вам десять толаров, господин Батилей.

Тот едва успел открыть рот, чтобы ответить крайне грубо и высокомерно, как Грон, просияв всем лицом, как будто его только что осенило, поспешно заговорил:

— А, я понял, я понял… не волнуйтесь, мастре, я знаю, как мы отдадим вам долг.

И все вновь воззрились на юношу, каковым им казался Грон.

— Девятнадцать толаров нам самим еще пригодятся, — начал перечислять Грон, — да еще и мало будет. Так что лучше пойти и продать дом сразу господину Жкану. Уж не меньше сорока мы за него выручим, правда ведь? А на всю сумму нашего долга вы оформите нам длительный кредит.

— Кредит? — восторженно всплеснул руками мастре Ганелой. — Надо же! И на сколько вы хотите получить кредит, молодой человек?

— Ну… — Грон задумчиво покосился на Батилея и Пурга, недоуменно пялящихся на него, — мне кажется, мы не сможем вернуться в Кадигул довольно долго. Лет пять, а то и шесть. Короче, для надежности надо оформить лет на десять, — с уверенным видом заявил он.

Мастре Ганелой аж глаза вытаращил. Такой наглости он не ожидал.

— Понимаете, молодой человек, — вкрадчиво начал он, — для того чтобы получить кредит, мне нужно…

— Поручительство, — важно кивнул Грон, — я знаю. — И с победным видом оглянувшись на совершенно изумленного Батилея, деловито спросил: — Поручительство графа Кадигула вас устроит? Мы как раз сегодня вечером собираемся к нему на аудиенцию, так что я не сомневаюсь, что господин Батилей сможет решить там все необходимые вопросы.

В помещении ссудной лавки повисла настороженная тишина. Батилей, Пург и мастре дружно пялились на Грона. Затем их взгляды сползли с наивно-довольной физиономии юноши и скрестились. Некоторое время все молчали, затем на лице мастре Ганелоя расцвела слащавая улыбка.

— Вы собираетесь на аудиенцию к графу? — самым любезным тоном поинтересовался он.

— Да, мы приглашены к шести часам пополудни, — так же любезно ответил Батилей, не слишком понявший, что такое творит Грон, но решивший довериться этому «необычному молодому человеку». Тем более что кое-какой результат его действий уже был налицо: Ганелой явно демонстрировал готовность к дальнейшему обсуждению.

Мастре пожевал губами.

— Я думаю, — начал он, натянув на лицо свою самую ласковую улыбку, — обременять графа нашими личными делами не слишком хорошая идея.

«Ну еще бы», — усмехнулся про себя Грон. Ни один олигарх, пусть даже местного разлива, не горит желанием вступить в финансовые отношения с политической властью. Особенно когда вследствие сословного устроения общества еще и находится на официально куда более низкой ступени социальной лестницы, чем эта самая власть. Ибо эта власть не раз демонстрировала весьма вольное отношение к собственным обязательствам, посылая вместо денег — солдат с заявлениями типа: «Я должен тебе сорок тысяч? Дай мне еще шестьдесят, и я буду должен тебе сто. Отличная круглая цифра». Но теперь пора было продемонстрировать свою истинную сущность. Грон убрал с лица глуповато-восторженное выражение и деловито осведомился:

— Хорошо, каковы ваши предложения?