Читаем Прекрасный новый мир: (не очень) мирная локация. (СИ) полностью

- Так ты не знаешь? - На этот раз в разговор вклинился мой мастер.


Но отвечать начал сам пятый.


- Мой класс бестия добил меня. Не знаю, как это описать. Наверное, похоже на перегрузку. Теперь я не могу пользоваться никакими боевыми способностями из её арсенала. Оружием тоже не могу, в общем то. Если возьму в руки хоть что-то можно воспринимать как оружие, то мне будет.. мм.. немного больно. Глаз и рука, которые заменяли утраченные, как видишь, не при мне. Пришлось удалять - они считались оружием. Да, так удалять, как ты подумал, самостоятельно. К тому же мне достался, совершенно идиотский регулятор, который почти ничего не может. Да и вся энергия иссякла.


Почти ничего да? Строить оружие и бить магией по площади у него получалось отлично. Я понимал, что он ничего не сможет теперь сделать, но, чтобы настолько. Мой последний соперник настоящий инвалид. Его горстка солдат смотрит на меня с тяжёлым выражением на лице. Рядом стоят мой и его мастера с судьёй. Мастеров одолевает откровенная скука. Ощущаю себя плохим парнем каким-то. Пятый так вообще строит из себя томимого меланхолией старца и от этого меня чуть не тошнит. Сколько он дряни сделал, а теперь как ни в чем, ни бывало, стоит и улыбается. Сбрасываю все бафы, скидываю усиливающие предметы на пол под странное выражение на лице пятого.


- А не страшно? - Его интонация отдаёт задором.

- Ничуть. - Подхожу на расстояние удара.


Не могу даже представить, что он мог бы сделать. Если бы у меня не был закалённый магией клинок, то он, возможно, смог бы его сломать о щиток на руке. В рукопашном бою я совсем ему не соперник, даже если у него нет руки. Что же он задумал? Что? Думай Таката, думай. Ставки слишком высоки. Неужели он и в правду настолько отчаялся? А что бы я делал на его месте? Не знаю. Я ничего не понимаю..


- Опять тебе не терпится, да? - Он вздыхает и тоже делает шаг вперёд.


Ещё один шаг. Немного ближе. 30 сантиметров. 20 сантиметров. 5 сантиметров. Всё. Ты мёртв, пятый. Мгновение. Не больше у меня ушло на удар. Пожалуй, это был мой лучший удар, но он не достигает цели. Я даже не смог увидеть, как он его отбил. Короткий шаг назад и траектория движений его руки будто смазалась и отвела удар немного в сторону. Он доворачивает корпус, пропуская клинок дальше, и становится ко мне почти спиной, а потом бьёт ногой по диагонали сверху вниз. Ещё мгновение и низ моего нагрудника разрезало, словно он был бумажным. Меня даже почти не повело в сторону. Ещё миг в воздухе держалась красная полоса очерчивающая траекторию удара. Аналог моего сильного удара? Только после них обычно остаются подобные энергетические росчерки. Он же говорил, что не может пользоваться никакими.. Ах, никакими способностями бестии. Он специально так туманно выразился? Едва ли он хотел этим навредить, скорее просто позлить. В этом - весь он. Как же бесит.. А ведь если бы я на миг замешкался и не начал уходить, как только удар не прошёл, то пол бы сейчас наполнился моими внутренними органами. Мы стоим, друг напротив друга, пятый всё так же довольно улыбается, по его щитку стекает кровь, а полы плаща в месте удара дымят. Он делает шаг вперёд, и я вижу на его массивных ботинках с железной подошвой небольшой след крови. Опускаю взгляд на своё тело и вижу небольшие порезы в области живота, словно от когтей. Подошвы с шипами? Снова смотрю на его ботинки. Благодаря массивной подошве и металлическому каркасу, они выглядят так, словно весят по шесть кило каждый. И он смог их так разогнать? По коже пошли мурашки.


- Ну да, верно, ботинки это же обувь, это не оружие. Перчатка тоже не оружие. А вот если я бы, например, прикрепил лезвия, то уже считалось бы оружием. Да, болезненные эксперименты были. Жаль регулятор не умеет лечить - было бы гораздо веселее, хе-хе. Да и воскрешает с тем же набором конечностей. Я пробовал. Раз пять. Потом бросил.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Ладья Харона
Ладья Харона

Киньяр, замечательный стилист, виртуозный мастер слова, увлекает читателя в путешествие по Древней Греции и Риму, средневековой Японии и Франции XVII века. Постепенно сквозь прихотливую мозаику текстов, героев и событий высвечивается главная тема — тема личной свободы и права распоряжаться собственной жизнью и смертью. Свои размышления автор подкрепляет древними мифами, легендами, историческими фактами и фрагментами биографий.Паскаль Киньяр — один из самых значительных писателей современной Франции, лауреат Гонкуровской премии. Жанр его произведений, являющих собой удивительный синтез романа, поэзии и философского эссе, трудноопределим, они не укладываются в рамки привычной классификации. Но почти все эти книги посвящены литературе, музыке или живописи самых различных эпох, от античности до наших дней, и Киньяр, тончайший знаток культуры, свободно чувствует себя в любом из этих периодов. Широкую известность ему принесли романы «Салон в Вюртемберге», «Лестницы Шамбора» и «Все утра мира».(задняя сторона)И все-таки сколь бы разнообразен (исторически, географически, лингвистически) ни был создаваемый Киньяром мир, главное в нем другое. Этот мир собирается по крупинкам, так же, как прошлое слагается из обрывков, фрагментов воспоминаний — это и есть процесс воскрешения, восстановления того, что, казалось, кануло в небытие.

Дмитрий Степченков , Паскаль Киньяр , Юрий Охлопков , Юрий Романович Охлопков , Юрий Сергеевич Фатнев

Фантастика / Публицистика / Любовно-фантастические романы / Разное / Документальное