Прекрасный новый мир

В отличие от земного Средневековья здешние обитатели оказались довольно чистоплотными и не брезговали даже ежедневными купаниями. Впрочем, прямо-таки легендарная нечистоплотность средневековых европейцев, когда большинство, от серва до короля, зачастую омывали тело водой всего два раза за все время своего пребывания в тварном мире — при рождении и крещении, была вызвана тем, что теплая водичка, используемая при омовениях, оказалась отличным разносчиком чумы. Ибо еще со времен ранних средиземноморских цивилизаций — Древних Греции и Рима, где чистоплотность была в чести (в Риме термы вообще были не только банями, а еще и этакими общественными центрами, где люди пребывали часами), — европейцы мылись именно теплой или не очень горячей водой, температура которой не обеспечивала гибели вредоносных бактерий и вибрионов, а зачастую даже способствовала их размножению. Ну а традиций высокотемпературной бани у них не было. Так что единственным выходом, позволяющим хоть как-то уменьшить шансы подхватить чуму, был полный отказ от мытья. А вонь придумали перебивать сильными запахами. Благодаря чему заодно создали и парфюмерию как промышленность, ибо появился массовый спрос на сильные отдушки. Здесь же с чумой все обстояло пока благополучно, как и вообще с эпидемиями. Скорее всего, благодаря Владетелям. Впрочем, если то, что он узнал о них из монологов Черного барона, окажется правдой, вполне возможно, что просто подобное пока не приходило им в голову…

Как Грон и ожидал, принцесса оказалась здесь, у бочага. На первом же привале в лесу ей подобрали одежку, которая сидела на ней чуть лучше, чем камзол тюремного стражника, но все равно разница в размерах была значительной. Впрочем, что камзол, что тряпки Белема, несмотря на разницу в два-три размера, отчего-то сидели на ней очень элегантно. И Грон догадывался почему… Но сейчас эти тряпки оказались выстираны и развешены на окрестных кустах, а сама принцесса стояла нагая, с задумчивым видом пробуя рукой звонкую струю, обрушивающуюся с каменного откоса в небольшой бочаг. Струя явно была холодной (ну каким еще может быть ключ), но, судя по тому, что принцесса справилась со стиркой, ее жизненный опыт включал в себя гораздо больше, чем балы и развлечения. Хотя и развлечения здесь были не шибко располагающие к лени и праздности, а, наоборот, требующие некоторой закалки и развития таких качеств, как выносливость и хорошая физическая форма, — охоты, конные прогулки и многодневные путешествия между замками и городами. Причем по большей части верхом, потому что поездка в карете по местным дорогам способна была вытрясти из человека всю душу. Так что привычка к преодолению превратностей вояжа и капризов погоды должна была присутствовать.

Мельсиль отдернула руку, потом вытянула ногу и попробовала ступней воду, собравшуюся в бочаге, а затем глубоко вдохнула и решительным прыжком заскочила под холодную струю. Принцесса приглушенно взвизгнула. Вода ударила в белые плечи, спину, хлынула на грудь, веселыми струйками стекая с мгновенно отвердевших сосков. Грон несколько мгновений стоял, завороженный этим зрелищем. Опомнившись, он тихонько скользнул за кусты, где отер мгновенно вспотевший лоб, и шумно выдохнул. Да уж, это тебе не «фанерная» немецкая порнуха для задержавшихся в пубертатном периоде придурков с растянутым периодом инфантилизма…

Из-за купы кустов принцесса вышла только через час.

— Ой… — ойкнула она от неожиданности, но сразу же ее лицо резко посуровело. — Граф! Как это понимать?! Вы подглядывали?

— В самом начале, немножко, — признался Грон, — ну надо же мне было убедиться, что вы здесь, а не удрали от обиды куда-нибудь подальше да и заблудились.

Принцесса несколько мгновений сердито смотрела на него, но встречный взгляд Грона был таким чистым и наивно-честным, что она не выдержала и… расхохоталась.

— Ох не могу… Граф Загулема, прославленный воин, смелый рыцарь, мудрый властитель домена, подглядывающий за купающейся девушкой…

Ее хохот был настолько волнительным, что Грон почувствовал, как у него по спине побежали мурашки. Да еще ее одежда, которая не до конца высохла, и мокрая рубашка, очень соблазнительно обрисовывающая колышущуюся в такт грудь, и влажные штаны, липнувшие к точеным ножкам… Грон почувствовал, как его сердце заколотилось так, что еще несколько мгновений — и оно просто прошибет ребра и выскочит из груди, поэтому отвернулся от греха подальше и стиснул зубы. Принцесса оборвала смех.

— Ну что вы, граф, не дуйтесь, я не хотела вас обидеть, — примирительно сказала она и подошла к нему… в тот момент, когда лучше всего для нее было бы, наоборот, отойти от него подальше.

Он и так изо всех сил сражался со своими гормонами, а это, как Грон уже не раз имел возможность убедиться, в этом теле было еще той задачей. Но она подошла вплотную…

— Граф, ну переста…