Прекрасный секрет

Я провел рукой по волосам, разрываясь на части.

– Скажи мне, что делать. Если я уйду, ты подумаешь, что я к тебе равнодушен. Если останусь, значит, я не прислушиваюсь к твоим желаниям.

– Найл, – прошептала она, – мне так трудно находиться рядом с тобой и не хотеть отдать тебе все, что у меня есть. Теперь твоя очередь быть терпеливым.

Я с трудом сглотнул, сделал шаг назад, потом еще один.

– Приходи ко мне, – взмолился я. – Когда будешь готова. Я буду ждать. Ждать и думать о тебе, если ты хочешь именно этого. Мои чувства не угаснут.

Она кивнула, и ее глаза наполнились слезами.

– Пообещай, что придешь ко мне, когда будешь готова. Пусть даже только для того, чтобы сказать, что между нами все и правда кончено.

Руби снова кивнула.

– Я обещаю.

Глава 17 Руби

Апрель был ужасным месяцем, а май еще худшим. По крайней мере, в апреле я снова и снова могла вспоминать, как выглядел Найл, когда он пришел ко мне домой, у меня в ушах звучал его обеспокоенный голос. Вспоминать его голос – низкий, хриплый и отчаянный, когда он сказал, что любит меня.

Но прошел месяц с тех пор, как я видела его в последний раз, и почти невозможно было сохранять уверенность в его чувствах.

Количество дней, которые мне нужно провести без Нилла Стеллы: неизвестно.

Отчаявшаяся обезумевшая девчонка, ждущая, когда он поужинает с бывшей и потом решит, кто лучше, – я или она. Никогда в жизни я не ждала звонка с таким отчаянием, как тем вечером, но когда он позвонил… я не взяла трубку. И не отвечала, пока он сам не понял то, что я знала с самого начала: Порция ему не подходит, а я – лучшее, что могло с ним случиться. Ох, я совершенно сошла с ума.

Я изумляла его своим легким отношением к неприятностям. Это мое свойство всю жизнь удивляло людей. Но эта легкость не означает, что мне не бывает больно, я не сержусь и не чувствую себя обманутой.

Пусть с трудом, но я сумела собрать свою жизнь по кусочкам. Я была решительно настроена на то, чтобы все-таки попасть в программу Маргарет Шеффилд. Так что в начале апреля, после того как я несколько дней только спала, не раздеваясь, молчала, питалась сэндвичами из черствого хлеба и подсохшего сыра, я взяла себя в руки и села на поезд в Оксфорд.

Профессор Шеффилд заверила меня, что письмо Энтони ничего не значит, что мои оценки и рекомендации из Сан-Диего впечатляют. Но хотя она ни словом не намекнула, что «отвлеченность», о которой говорил мой бывший босс, может привести к моему исключению из программы, она и не подтвердила, что я в нее попаду.

В ожидании окончательного ответа я оставалась в Лондоне. Мне повезло устроиться на работу в фирму в Саут-Бэнкс, куда требовался инженер на время декрета сотрудницы. Простой выход и хорошо оплачиваемый, но в первый же день, когда я решила прогуляться домой пешком, а не ехать на метро, я обнаружила, что окажусь в двух кварталах от дома Найла.

Вот черт.

Конечно, после этого ездить на метро было невозможно. Каждый день я чувствовала, как ноги сами ведут меня в ту сторону, как будто меня тянет сильный магнит. И я заставляла себя идти, не сворачивая, и все мое тело ныло.

Его сдержанность и отстраненность были совершенно невыносимы; все у него подчинялось логике: Порция готова говорить, значит, он выслушает ее. Я всегда поощряла его общаться со мной. Неудивительно, что он так же отнесся и к Порции.

Я чувствовал себя обязанным хотя бы выслушать ее.

Я пытаюсь быть открытым. Как минимум, это я ей должен.

В последний день, такое впечатление, Найл вообще не испытывал никаких эмоций, пока не стало слишком поздно. И я не могла забыть эту боль.

Даже когда он наткнулся на меня в кабинете, где я собирала вещи, и умолял простить его. Даже когда он пришел ко мне домой и признался в любви.

Какая я дура, зачем я его прогнала. Я знала, что это глупо. Но кроме того, я знала, что если впущу его, то мои гордость и самоуважение будут растоптаны навеки.

Молчание тянулось нескончаемо.

Количество дней, которые я прожила, не разговаривая с Найлом Стеллой:

Один.

Семь.

Пятнадцать.

Тридцать два.

Пятьдесят девять.

В июне я узнала, что меня приняли в программу Мэгги.

Я вернулась с работы, и дома меня ждал безобидный конверт. В некоторые дни мне было особенно трудно сопротивляться желанию прийти к Найлу. Временами я делала вид, что поглощена музыкой или чтением новостей, но мысль о том, что я могу прийти на его крыльцо и дождаться, когда он придет домой, то и дело вызывала ноющую боль в ребрах. Однако сегодня эта мысль была совершенно невыносима. Перестала ли я сердиться на него? Если да, допустим, я приду к нему, а он откроет дверь и уставится на меня непонимающим взглядом, потом неловко извинится и скажет, что я была права, порвав с ним? Что он поддался импульсу, связавшись со мной? Что он предпочитает упорядоченную жизнь, а не отношения с порывистой эмоциональной девушкой?