Прелести жизни. Книга вторая. Цена жизни. Том 6

Вечером этого же дня отдал Черкасову Александру и Сабирову Таймуразу деньги за ремонт крыши, на тот случай, если Турдыев Заманкул не принесёт вовремя деньги за выполненную работу.

В случае если всё обойдётся хорошо, то мои деньги они вернут Людмиле, вдруг, в эту субботу буду на своей сессии и не смогу увидеть управляющего домами.

2. Право на жизнь.

Всю последнюю субботу прошедшего года занимался годовым отчётом.

Меня обратно выжили с моими бумагами и документами в мою спальню. Приехала в гости бабушка Мария из Кофарнихона. Теперь бабушка и внучка устроили перестройку местного значения.

Все принадлежности моего офиса выставили на застеклённую лоджию. Таким образом, они лишили меня всех прав на площадь в зале под офис.

Сейчас они в зале занимаются украшением новогодней ёлки. Откуда-то достали мои новогодние плакаты, которые рисовал уже несколько лет назад, когда ещё Виктория ходила в детский садик.

Видимо это наша бабушка предвидела такое время. Когда уже больше не буду заниматься новогодним оформлением школы, детского садика, места своей работы и домашней ёлки. Вот она напрятала новогодние плакаты для таких дней.

Тем более, что таких новогодних плакатов вовремя моей работы художником было предостаточно.

Так как под каждый новогодний праздник придумывал всё новые и новые новогодние плакаты.

Но со времени начало перестройки в Советском Союзе, особенно с момента февральских погромов 1987 года в Душанбе, закончились постоянные праздники моей жизни.

Наступило время, когда нужно было бороться за право на жизнь. Хотя бы не оружием, а трудом и собственным примером для тех, кто поверил в меня и пошёл со мной отстаивать своё право на жизнь.

Свидетели тому, как памятники нам при жизни, разрушенные погромами во время февральских событий 1987 года, рестораны, бары, магазины, гостиницы, ателье, государственные, общественные и культурные места отдыха горожан и гостей Душанбе, которые мы восстанавливали на протяжении нескольких лет.

Совершенно не думая о своём благополучии. Мы день и ночь вкалывали на этих объектах, не боюсь применить такое выражение, так как обычным трудом, это назвать невозможно.

Мы совмещали каторжный труд с творчеством изобразительного искусства. Порой даже забывали о своих семьях и не думали о собственном благополучии.

Далеко не всегда нам выплачивали те обещанные суммы денег. Так как мы начинали работу при одном хозяине или руководители объекта, а заканчивали работу, когда даже власть в государстве была совершенно другая.

Нам не от кого было требовать деньги за свой творческий труд. Но мы не могли разрушить то, что создали своим разумом и талантом на благо других людей. Мы уходили с объектов, за работу с которых не получили ни гроша.

Но после нас оставались для истории этого государства, как памятники нашего творческого труда, живописные росписи и фрески в ресторанах, барах, кафе, ателье, в гостиницах и культовых местах различных религий.

Мы все были художниками ни по творчеству, а по призванию соей души и сердца. Мы не могли смотреть, на то, что кто-то наживается на горе других людей.

Нам хотелось, чтобы все люди не зависимо от веры исповедования, от различия пола и мировоззрения, могли жить нормально, иметь своё собственное право на жизнь.

Прекрасно понимаю, что далеко ни все были согласны с моими взглядами на жизнь. Не каждый мог отдать себя в жертву благополучия других людей.

Были такие, которые пришли к нам после февральских событий 1987 года в Душанбе, только с одной целью, чтобы за счёт горя и страдания других людей, сколотить себе большой капитал.

Такими людьми были Насыров Сухроб, Шевелев Валера, Гиззатулин Рашид и многие другие, которые, ради своего собственного богатства, продали не только собственную честь, но даже своих друзей.

В трудный момент жизни своих друзей, Насыров Сухроб делали всё, чтобы сохранить личную жизнь. Однако, не жалея своей личной жизни, он потерял свою голову.

В прямом и в переносном смысле. Сбежал из республики художник и хапуга, Шевелев Валера, мне совсем не понятно, как могли в одном человеке сосуществовать совершенно разные личности?

Превратился в бомжа Гиззатулин Рашид, которого покинули не только те, кто пресмыкался перед ним.

Рашида покинули даже близкие родственники, которые всячески старались помочь ему, а он забыл их в тяжёлое время.

Но не могу забыть тех, кто не забыл в тяжёлое время своих товарищей. В первую очередь художники Черкасов Саша, Сабиров Таймураз, которые работали так, что даже мне прошедшему через все трудности своего творчества в изобразительном искусстве было трудно осознать, когда они ещё могут размышлять о собственном вдохновении, если им часто приходится выполнять далеко ни творческую работу.

Конечно, нельзя мне никак забыть Гиззатулина Нигмата, который жил и работал в противоположность своего старшего брата Гиззатулина Рашида. Благодаря своему водителю, Гиззатулину Нигмату, остался жив. Только вот он, Нигмат, уже никогда не сможет иметь семью и вести нормальный образ жизни.