Прелестная беглянка

— Они ваши? — спросила она с невольным почтением в голосе.

— Мои, — ответил граф, — но из-за ваших отвратительных дорог пристяжная захромала.

— Но дороги не мои! — пылко возразила девушка. — Однако лошади у вас чудесные! Никогда не видела ничего лучше.

— Ваша похвала для меня — большая честь! — ответил граф, иронически улыбнувшись.

— Куда вы едете?

— В Лондон как будто.

— Тогда, пожалуйста, возьмите меня с собой! Именно туда мне и надо. О, как я хочу проехаться на такой замечательной четверке!

И девушка подбежала к лошадям, забыв о саквояже.

— Я думаю, мой долг все же осведомиться, от кого вы бежите и почему?

Девушка, казалось, не слышала его вопроса — она остановилась, оглядывая лошадей сияющими глазами.

— Они просто превосходны! — выдохнула она — Как это вам удалось подобрать их в масть?

— Я вам задал вопрос! — настаивал граф.

— Какой вопрос? — переспросила девушка рассеянно, а затем добавила: — Ах да! Я бегу из пансиона, и мы должны торопиться, иначе меня хватятся.

— Я не хочу быть замешан в чем-либо предосудительном. — Граф постарался придать своему голосу как можно больше твердости.

— Это звучит очень напыщенно! — презрительно поморщилась незнакомка. — Но если вы не хотите меня увезти, тогда это сделает Джеб, мясник. Он вот-вот должен подъехать.

— Вы с ним уже договорились?

— Я говорила с ним насчет такой возможности и уверена: он охотно согласится помочь мне.

Девушка нетерпеливо взглянула на дорогу, но Джеба не было видно, и она снова обратилась к графу:

— Пожалуйста, возьмите меня с собой! — Девушка умоляюще сложила руки. — Что бы ни случилось, я ни за что не вернусь назад. Или вы меня отвезете в Лондон, или — Джеб. Решайтесь! Мне бы так хотелось проехаться с вами!

В этот момент к ним подошел грум:

— Теперь все в порядке, милорд, мы можем ехать!

Девушка все еще не сводила глаз с графа.

— Пожалуйста!.. — почти прошептала она.

— Я захвачу вас, но при одном условии.

— Каком?

— Вы мне расскажете, что вас заставило бежать, и если я не найду причину уважительной, то отвезу вас обратно.

— Неужели вы способны на такое! — воскликнула девушка. — Впрочем, моя причина достаточно веская и уважительная.

— Хорошо бы так, — угрюмо ответил граф.

Он помог ей подняться в фаэтон и распутал поводья.

Грум взял саквояж, поставил его на высокое, похожее на стул сиденье и сам сел рядом. И они тронулись в путь.

После недолгого молчания граф заметил:

— Я жду!

— Ждете? Чего? — удивленно подняла на него глаза девушка.

— Вы прекрасно знаете чего, и у меня такое ощущение, что вы намеренно тянете время, чтобы как можно дальше уехать от пансиона, прежде чем вам придется объяснить причину побега.

Ее очаровательные губки изогнулись, и она подарила графу ослепительную улыбку:

— Как вы умны!

— Да, я не туп, как вы, по-видимому, считаете! — съязвил граф. — А с кем вы должны встретиться по приезде в Лондон?

Его спутница слегка усмехнулась:

— Мне очень хотелось бы, чтобы это был какой-нибудь страстный поклонник, но, увы, это не так, иначе мне не пришлось бы полагаться на Джеба или случайную встречу с незнакомцем вроде вас.

— Значит, поклонника нет? Почему же вам не терпится попасть в Лондон?

— Я уже достаточно взрослая, чтобы выйти из пансиона, а мой ужасный, отвратительный опекун настаивает, чтобы я все каникулы провела в Харрогите.

— А чем Харрогит плох?

— Всем! Там можно умереть от скуки среди стариков и больных. Я была там на Рождество и не видела ни одного мужчины, кроме священника!

Девушка сказала это с таким искренним негодованием, что граф невольно рассмеялся.

— Да, видно, что вы очень страдали, — ответил он. — Но разве вы не можете найти себе более подходящее место?

— Мой опекун считает, что нет. Этот противный человек даже не пишет мне, а на все мои просьбы его поверенный отвечает отказом.

— Да, он, по-видимому, черствый человек, ваш опекун, — согласился граф. — Когда вы приедете в Лондон, то, наверное, устроите ему скандал?

— Вовсе нет! Я не испытываю ни малейшего желания выяснять с ним отношения. От таких людей лучше держаться подальше. Кроме того, он, наверное, истратил мое состояние и потому избегает встречи со мной и не отвечает на мои письма.

Граф повернулся и внимательно оглядел свою спутницу: уродливый капор с синими лентами, простое, невыразительное платье. Девушка, поймав его взгляд, горячо заговорила:

— Вы думаете, что внешне я не похожа на богатую наследницу, но разве это удивительно? Ведь одежду мою выбирает кузина Аделаида, а ей почти уже восемьдесят, и платит за все поверенный моего опекуна.

Она поджала губы, но через минуту продолжила:

— На прошлой неделе мне исполнилось восемнадцать. Все мои подруги — настоящие, я хочу сказать — еще в прошлом году стали выезжать в свет. Но я в то время все еще носила траур по отцу, и, наверное, это послужило причиной того, что меня не представили ко двору. Но уж в этом-то году я была уверена, что выйду из пансиона и уеду в Лондон.

— И какие основания были у вашего опекуна, чтобы отказать вам?