Прелюдия беды. Мрак под солнцем. Четвертая и пятая книги (СИ)

Он начал подозревать, что находится в бункере для Саддама Хусейна — такие были под всем городом, по данным разведки их было несколько, и это только то, о чем они знали. Главный из них — находился под отелем Палестина, который был выстроен специально для того, чтобы не допустить бомбардировки объекта. В отеле — в саддамовском Багдаде жили иностранные журналисты.

Решив, что сейчас он сделать ничего не может, он лег на тряпье и попытался заснуть, чтобы набраться сил.

Ник… гнида…

Он помнил. Помнил — все.

Сукин сын, гнида… все было в лучших традициях его управления — и особенно мерзко было то, что его подставил его же собственный напарник. Конечно, никто не собирался передавать генералу никаких денег. Это было приманкой — для того, чтобы выманить генерала из норы и гарантированно убить. Именно гарантированно — бомбовый удар тут не подходил, кто-то обязательно должен был видеть тело. Когда им передали деньги — они постоянно находились под присмотром одного из них: три миллиона солидная сумма, и кто-то один постоянно оставался рядом с деньгами. Значит, если деньги не подменили при нем, деньги подменили при Нике. И он же — должен был убить генерала, после чего его телохранители — несомненно, пристрелили бы того американца, которому не повезло оказаться рядом — то есть Ала. Но это — в расчет Управлением не принималось.

Гнида…

И то, что Ник наверняка погиб — промахнувшийся снайпер почти всегда погибает, а с генералом были профессионалы из Амн-аль-Хаас — это причудливая гримаса судьбы — Ник погиб, а он остался жив и генерал наверняка тоже жив. Он прыгнул… решив спасти источник… и теперь за это должен был расплачиваться. Теперь он везде был чужим…

За мрачными размышлениями — Ал так и не заметил, как заснул…

Разбудил его — металлический лязг засова двери. Потом — он едва успел проснуться — его осветил мощный фонарь, ослепив.

Кто-то дал команду на арабском — но он ничего не понял. Он с трудом сел, привалившись в углу на куче тряпья.

Кто-то подошел к нему. Обострившимся слухом — Ал понял, что он открывает баллон с водой, сворачивая пластиковую крышку.

— Вы говорите на английском?

— Да… — прокаркал Ал.

— Попейте.

Он с наслаждением начал хлебать воду из бутылки.

— Меня зовут Самед. Я учился у вас и знаю язык. Дайте, я вас осмотрю…

— Вы доктор?

— Да…

Дни текли один за другим в своей бесхитростной череде. Ал был еще жив, и ему казалось, что про него все забыли.

Два дня он слышал взрывы — а потом они прекратились, и больше взрывов уже не было. Не сыпалась больше цементная пыль с потолка, не вздрагивала земля. Это могло значить то, что американцы взяли Багдад — а могло значить и что-то иное. В конце концов — он не был уверен даже в том, что был в Багдаде, в багдадских подземельях.

Самед приходил к нему один раз в день, проверял заживление раны и кормил. Еда была простая — рис со специями на простом деревянном блюде, пара лепешек и вода. Кормили не сказать, что сытно — но для того, чтобы выжить этого было достаточно. Тогда же приносили ведро, в которое он оправлялся, после того, как он сделает свои дела — ведро выносили.

Ранение — как он и предполагал — было пулей из снайперской винтовки Драгунова, довольно тяжелое — пуля пробила руку насквозь и застряла в боку. В современной военной медицине это излечимо, но проблема была в том, что Самеда не было нормальных антибиотиков. Бинты были из простой материи.

Вместе с Самедом всегда были двое, одного он никогда не видел, второго — видел всегда. Здоровяк в черном берете — Республиканская гвардия Ирака, короткие усы как у Саддама. У него был автомат и большой фонарь Маглайт на самодельном кронштейне присобаченный к цевью — Дельта делала так в восьмидесятые. Он постоянно держал его под прицелом, когда был в камере.

Второй контролировал коридор, в камере не показывался. И неизвестно, сколько было здесь еще. Серьезные ребята.

Никто и ни о чем не говорил с ним. Попытка поговорить с Самедом закончилась пинком от гвардейца — и Ал бросил попытки.

Так шло время — неспешно, медленно, как вода в Тигре. Он потерял ему счет — хотя точно знал, что прошло не меньше месяца.

Потом — Самед перестал приходить. Его рана зажила и теперь его просто кормили.

Он решил «не дергаться». Шансов было ноль целых и хрен десятых, а если бы его хотели убить — давно убили бы. В конце концов — рано или поздно американцы найдут это место.

Потом — в один прекрасный день гвардеец пришел без еды, но принес с собой черный колпак. Показал, что надо надеть его на голову. Потом — ему связали руки, толстой, не синтетической веревкой и куда-то повели. Он счел за лучшее подчиниться.

Его вели куда-то, по лестницам вверх — он понял, что объект, где его содержали находился как минимум в пятидесяти футах под землей. Потом — пахнуло сухим жаром, через колпак он услышал приглушенный шум и понял, что его вывели на улицу. Сопровождающий — ударил его по почкам и его втолкнули в какой-то фургон.