Прелюдия к большой войне

– Нет, какое там! – сказал казак, приложив к губам укушенный японцем палец, из которого сочилась кровь, но тут же выпрямился стрункой, вытянув руки по швам, потому что до него дошло, с кем он разговаривает, и молодецки гаркнул: – Никак нет, не убил, ваше императорское высочество. Очухается скоро.

– Что ты так кричишь? Совсем оглушил.

– Трость-то пригодилась, – напомнил о себе принц Георгий. Пока казаки обезвреживали японца, он все стоял с поднятыми руками, замахнувшись тростью, будто это была бита для лапты. Теперь он внимательно осматривал трость, точно ее в первый раз увидел. – Ты как в воду глядел, – добавил он, но цесаревич на него внимания не обращал.

У него из раны полилась кровь. Николай инстинктивно зажал рану ладонью, но кровь все не унималась, просачивалась сквозь пальцы, залепила левый глаз, густо окрасила красным всю левую половину лица, накапала на костюм, а волосы совсем слиплись, в особенности когда она стала подсыхать. Со стороны могло показаться, что рана цесаревича гораздо опаснее, чем была на самом деле. По телу Николая прошла судорога. Его затрясло. Только сейчас он начал осознавать, что все это происходит с ним и только что он избежал смерти.

– Что? Что стряслось? – услышал Николай испуганный голос князя Барятинского, в обязанности которого входило сопровождать цесаревича в этом путешествии и оберегать его от всяких опасностей. Он ехал в другом экипаже. Все случилось так быстро, что никто и понять ничего не успел.

– Тот не царь, на кого не сделали хотя бы одного покушения, Владимир Анатольевич, – нашел в себе силы отшутиться Николай. Голос его дрожал.

– Кто посмел?! – зарычал князь. Глаза его молнии метали.

– Не кричите, князь, голова раскалывается, – тихо сказал Николай.

– Руку уберите, ваше высочество. Я посмотрю, что там, – голос князя дрожал еще сильнее, чем у Николая.

Снимая с цесаревича пробковый шлем, он боялся увидеть рассеченные мечом кости черепа. Князь был ошарашен случившимся еще больше, чем Николай. Императорская чета лично доверила Барятинскому безопасность своего сына. Как бы он им в глаза смотрел, окажись это покушение удачным? Да он готов был самурая голыми руками на куски разорвать. Только то, что он должен оказать Николаю первую помощь, помешало ему подойти к японцу, распластанному на земле, и выместить на нем весь свой гнев.

Князь внимательно осмотрел рану Николая, оторвал кусок своей рубашки и начал перематывать цесаревичу голову.

– Ну, что там? – спросил Николай.

– Повезло, ваше высочество. До свадьбы заживет, – приговаривал князь. – Рана небольшая. Кожу рассекло.

– Вот негодяй, шлем мой испортил, – сказал зачем-то Николай.

– Шлем? Ерунда, – отозвался князь, улыбаясь. Еще несколько секунд назад сердце его буквально из груди вырывалось от страха за судьбу наследника трона, теперь же он начал потихоньку в себя приходить. Но сердце все равно уж слишком сильно в груди колотилось. – Новый купим, а хотите – мой возьмите, ваше высочество. Или вот у Георгия… Георгий, отдашь шлем-то свой? – спросил он у принца, который истуканом стоял возле экипажа.

– Конечно, отдам. О чем разговор? – закивал тот. – Мне для цесаревича ничего не жалко.

Шлемы для всех участников путешествия все равно покупались из тех денег, что русская казна выделила на поездку цесаревича. У самого греческого принца в карманах были только дырки.

– Трость-то пригодилась, – вновь сказал принц, на этот раз надеясь, что его кто-то послушает. – Ты, Николай, как в воду глядел, когда уговаривал меня ее купить. Давай, я тебе и ее оставлю, как подарок. Она все-таки, думаю, жизнь тебе спасла.

Принц явно намекал на то, что это он спас цесаревича, точным ударом ошеломив японца. Как бы впоследствии принц не стал просить всяческих дивидендов за этот свой поступок. Кипр у британцев отнять или какие-нибудь из тех провинций, что пока османам принадлежат.

– Ты знатно приложил этого японца, – сказал Николай. – Игра в лапту явно тебе на пользу пошла. Трость я брать не буду, а вот меч, с которым японец на меня набросился, пожалуй, заберу на память.

– Ваше высочество, молчите. Вам нельзя говорить. Вам надо силы беречь! – Говоря это, князь держался за сердце рукой.

Но Николая было теперь не остановить. Осознание того, что он так легко избежал смерти, повергло его в какую-то эйфорию.

– Георгий, ты не понял, что этот японец говорил-то?

– Он говорил, что должен тебя остановить, иначе мир рухнет, – задумчиво сказал принц. – Что-то… – он задумался, пытаясь в точности воспроизвести слова японца, – «если ты не умрешь, солнце закатится». Вот.

Георгий посмотрел на цесаревича.

– Солнце? – переспросил Николай, чуть приподняв брови. – Прям конец света какой-то предвещает этот прорицатель. Скорее всего, он про Японию говорил.

– Да, да. У них ведь солнце на флаге, – закивал князь. – Но вы молчите, молчите, – потом посмотрел на бездыханного японца. – С собой зверя этого возьмем и в Санкт-Петербурге прилюдно накажем на Дворцовой площади.

– Нам его не отдадут, – сказал Николай. – Это будет расценено как похищение, а за него здесь смертная казнь положена.