Это было вчера. А сегодня Селдон сидел в кресле совершенно удрученный и в его мозгу звучали слова Дорс: «В таком случае, вы никогда не сформулируете свои законы». С этого он начинал и, если бы не усилия Хьюммена и не его уговоры, – вероятнее всего, продолжал бы так думать и сейчас. И все-таки, неужели нет выхода?
Выхода он не видел…
Внешняя окраина
Трантор – …практически никогда не приводятся его снимки из космоса. Уже давно в представлении человечества – это замкнутый Мир, где люди роились под куполами. Однако, существовала и внешняя часть. Об этом свидетельствуют сделанные из космоса и сохранившиеся голографические снимки. На них четко просматривается множество деталей, подтверждающих это (см. рис. 14 и 15).
Обратите внимание на то, что поверхность купола, периферия безграничного города и окружающая его атмосфера (применительно к поверхности упоминается название «Внешняя Окраина»), – является…
Глава 21
Свой следующий день Хари Селдон встретил в Библиотеке, только благодаря обещанию, данному Хьюммену. Он дал слово попытаться, и не мог отнестись к своему слову наплевательски. Да и перед самим собой он был в долгу. Он негодовал на самого себя за то, что потерпел неудачу. По крайней мере – почти потерпел. Он не мог сказать сейчас, что исчерпал все возможности и пути.
Итак, он принялся за изучение перечня ссылок на тома фильмотеки, которые еще не просматривал, и пытался угадать, в котором из этих отталкивающих наборов цифр кроется для него хотя бы малейший намек на успех. И, не найдя ни малейшего намека, пришел к очевидному выводу – придется просмотреть все.
В это время раздался легкий стук в дверь. Селдон поднял голову и увидел смущенное лицо Лизана Ранды, который заглядывал через слегка приоткрытую дверь. Селдон знал этого человека, был представлен ему Дорс и даже несколько раз обедал вместе с ним (и другими).
Ранда, маленький человек, короткий и пухлый, с круглым скуластым лицом и неизменной улыбкой, – был инструктором психологии. Его кожа была желтоватого оттенка, а глаза – узкие и раскосые. Подобные черты были свойственны миллионам Внешних Миров.
Селдон хорошо знал такой тип лица, поскольку многие выдающиеся математики принадлежали к этому типу, и ему приходилось видеть их изображения. Однако, на Геликоне представители восточной расы не встречались. (Восточной – ее называли традиционно, уже никто не знал и не мог сказать почему, а сами представители этой расы часто негодовали по поводу этого термина, тоже не зная, почему). И когда при первом их знакомстве Селдон с нескрываемым удивлением и любопытством изучал его черты, Ранда с улыбкой пояснил:
– На Транторе нас миллионы. Здесь много Южан, с темной кожей и мелко-мелко вьющимися волосами. Не встречали?
– Не на Геликоне, – пробормотал Селдон.
– А Геликон населен только представителями Западной расы? Скучища какая! Но… неважно! Я принимаю всех!
(Его слова заставили Селдона удивиться – он перечислил всех, кроме Северян. Он даже попытался найти ответ на этот вопрос в картотеке, но – безуспешно). Сейчас же симпатичное лицо Ранда приобрело выражение забавной озабоченности. Он поинтересовался:
– С вами все в порядке, Селдон?
Селдон удивленно вытаращился на него.
– Да, конечно. Почему я должен быть не в порядке?
– Дело в том, что я пришел на звук, мой дорогой. Вы пронзительно стонали!
– Стонал?! – Селдон с обидным недоверием посмотрел на психолога.
– Не очень громко. Примерно так, – Ранда стиснул зубы и издал глубокий гортанный не то стон, не то визг. – Если я ошибаюсь, прошу извинить меня!
Селдон склонил голову.
– Принимаю ваши извинения, Лизан. Со мной такое случается… мне говорили. Знаете, это непроизвольно вырывается. Я не успеваю осознать.
– Но вы осознаете, почему вы стонете?
– Да, разумеется. Я страшно расстроен.
Ранда участливо взглянул на Селдона и мягким тоном проговорил:
– Вы расстраиваете себя. Так нельзя. Давайте-ка, пойдем в комнату отдыха и выпьем чего-нибудь.
За парой легкого напитка Ранда поинтересовался:
– Могу я задать один профессиональный вопрос? Почему вы так расстроены – в чем причина?
Селдон пожал плечами.
– Ну… почему, обычно, люди огорчаются? Я взялся за дело, которое мне не удается. Вот и все!
– Но ведь вы же математик, Хари. Что же могло вас огорчить в историческом разделе?
– А вы что там делали?