Прелюдия к счастью

Александр так мечтал о будущем, как мечтает умирающий от голода человек о еде. Он испытывал подобный голод. Он хотел этого, он хотел видеть свою жизнь такой. Александр хотел, чтобы Тесс была рядом, чтобы они вместе растили дочку. Хотел просыпаться каждое утро, и видеть счастье в глазах Тесс. Хотел слышать ее веселое мурлыканье. Хотел видеть полевые цветы в холле, поставленные ее рукой и, найденных ею, потерявшихся животных. Александр хотел Тесс. Он любил ее.

Взволнованный картинами будущего, которым вряд ли суждено было сбыться, Александр вернулся с небес на землю. Это только иллюзии. Он закрыл глаза и тяжело вздохнул. Самые настоящие иллюзии. Он снова открыл глаза и, отвернувшись от окна, направился к выходу не в силах посмотреть ни на Тесс, ни на девочку.

— Сюзанна, — сказал он, открывая дверь. — Мы назовем ее Сюзанна. Не желая уходить и не в силах оставаться, Александр какое-то время нерешительно стоял на пороге и потом, не оглянувшись, вышел из комнаты.

Но позже, сидя на берегу моря и вглядываясь в маячившие вдали рыбацкие лодки, Александр размышлял о том, сбываются ли когда-нибудь иллюзии.

Вскоре после того, как ушел Александр, проснулась девочка и стала плакать. Тесс, нежно покачивая дочку на руках, мурлыкала ей какую-то песенку.

— Сюзанна, — произнесла она имя вслух. — Мне нравится это имя, — Тесс улыбнулась, глядя на плачущую малышку. — Знаю, что ты голодна, дорогая. Со вчерашнего дня я не пробовала еще кормить тебя. Посмотрим, получится ли это у меня сейчас.

Она развязала ленты на вороте ночной рубашки и, спустив ее с плеч, обнажила грудь. Тесс поднесла Сюзанну к груди, но девочка отказалась сосать грудь. Упершись своим крошечным кулачком в грудь матери, она отворачивала свою головку в сторону и громко, протестующе кричала.

Это явно был отказ, и он больно задел Тесс. Она разочарованно вздохнула и, подняв голову, заметила Леони, которая стояла в дверях и наблюдала за ней.

Должно быть, Леони поняла по выражению лица, что чувствовала сейчас Тесс, потому что она сказала:

— Вы не должны переживать из-за того, что не можете кормить ребенка грудью. Это иногда случается. Но это не говорит о том, что вы плохая мать.

— Я понимаю, — сказал Тесс с грустью. Слова Леони ее ничуть не успокоили.

Леони подошла к кровати, и Тесс передала ей плачущую девочку. Сев на стул возле кровати, Леони расстегнула пуговицы на платье, чтобы кормить Сюзанну. Тесс смотрела, как ее дочка потянулась к груди Леони и принялась жадно сосать ее, и старалась отогнать от себя чувства ревности.

Леони взглянула на нее и улыбнулась.

— Я знаю, что вы сейчас чувствуете. Когда у меня родился Клод, я четыре дня пролежала в горячке и не могла кормить грудью. Когда же я выздоровела, мой сын отказался сосать мою грудь. Дело в том, что он уже привык к кормилице.

Тесс кивнула, но лучше ей от этого рассказа Леони не стало. Она вздохнула и откинулась на спинку кровати. Если бы она чем-то занималась или думала бы о чем-то еще, тогда, наверное, она не переживала бы так сильно от того, что не может кормить Сюзанну сама.

Вскоре пришла Жанетта. Тесс сердито уставилась на свою подругу и прежде, чем та успела открыть рот, выпалила:

— Жанетта, я собираюсь прямо сейчас вставать с этой проклятой кровати. Я прекрасно себя чувствую и отказываюсь лежать здесь и умирать от безделья.

К ее удивлению, Жанетта кивнула, соглашаясь:

— Очень хорошо, — сказала она. — Если ты уже здорова настолько, что смотришь на меня таким зверем, значит, действительно, тебе можно вставать. Только не переутомляйся, — добавила Жанетта, глядя как стремительно Тесс отбросила одеяло и спрыгнула с постели.

— Я хочу прогуляться, — объявила Тесс, вытаскивая из шкафа платье.

— Повторяю, не переутомляйся, — строго сказала Жанетта, застегивая крючки на платье Тесс.

— Жанетта, я прекрасно себя чувствую. — Правда. Я не могу больше сидеть в этих четырех стенах. Мне нужен свежий воздух. Ну, пожалуйста, разреши мне выйти из дома.

Леони поднялась со стула.

— Свежий воздух принесет вам только пользу, — заметила она, положив девочку на кровать и застегивая пуговицы на платье. Выросшая в деревне, Леони была твердо убеждена, что свежий воздух способен излечить все: от насморка до депрессии молодой матери.

Жанетта перевела взгляд с Тесс на Леони и снова на Тесс. И, наконец, подняла руки вверх, показывая, что сдается и разрешает.

— Хорошо! Хорошо. Ступай.

Уверив Жанетту, что не будет заходить слишком далеко, Тесс вышла из дома. Стоял чудесный октябрьский денек. Время мистраля кончилось, и снова ярко светило солнце. Обойдя вокруг дома, Тесс направилась к лугу.

Когда она прошла через луг и уже входила в лес, она услышала вдруг голос Александра. Пройдя немного дальше, девушка подошла к пруду, и глаза ее широко открылись от удивления.

Александр стоял лицом к ней, по пояс в воде. Его голый торс блестел, как хорошо отполированное дерево, и на его загорелой коже играли солнечные блики. Солнечный свет и тень вычерчивали каждый мускул его широкой груди и сильных рук.