Прелюдия к убийству. Смерть в баре (сборник)

Описав яркими красками обстоятельства смерти мистера Уочмена, коронер указал, что слово «отравлен», якобы произнесенное покойным, не должно довлеть над умами присяжных. Прежде всего потому, что свидетельница, похоже, сама не до конца уверена, было ли это слово произнесено, значит, оно не будет рассматриваться как улика или свидетельство ни в одном британском суде. Но даже если покойный действительно его произнес, оно опять же ценности для суда представлять не будет, поскольку покойный не мог в тот момент знать наверняка, что резкое ухудшение его самочувствия вызвано ядом. Таким образом, присяжным нужно сосредоточить внимание на результатах вскрытия и анализов, которые, являясь объективной информацией, указывают на наличие цианида в крови. При этом следует учитывать, что флакон с сильным раствором цианида все-таки на месте происшествия находился. Это с одной стороны. А с другой – необходимо иметь в виду, что, согласно показаниям свидетелей, цианид был использован с осторожностью, а также тщательно закупорен и хранился в настенном шкафу отдельно от других препаратов. Следует также помнить, что использование подобных опасных веществ в домашних условиях может быть чревато фатальными случайностями, а также взять на заметку тот факт, что мистер Уочмен обладал идиосинкразией, или повышенной чувствительностью к данному веществу. Не стоит также зацикливаться на том обстоятельстве, что цианид в желудке покойного не обнаружен, поскольку это не исключает возможности попадания яда в ротовую полость. Хочется еще раз сказать, что присяжным следует сосредоточить внимание прежде всего на результатах научной экспертизы, согласно которым цианид не обнаружен ни в бутылке с остатками бренди, ни во флакончике с йодом. И хотя следы цианида не обнаружены также на фрагментах разбитого стаканчика для бренди, необходимо иметь в виду, что фрагменты эти крошечные, а потому и сам анализ не может считаться полноценным и исчерпывающим. С другой стороны, слабые следы цианида обнаружены на заостренной части стрелки «дартс», пусть и со второй попытки. Принимая это во внимание, важно учитывать, что стрелка, хотя и новая, успела побывать в руках трех людей, прежде чем мистер Ледж ею воспользовался. И еще: даже если вы примете вердикт о смерти мистера Уочмена в результате отравления цианидом, помните, что он может быть опротестован, если нам не удастся выяснить, каким образом яд проник в организм покойного.

Озадаченные этим напутствием присяжные удалились в комнату для совещаний, но, на удивление, долго там не задержались и через десять минут вышли. «Не помня себя от ужаса», – как язвительно заметил позже доктор Мордаунт. Но как бы то ни было, вердикт они все-таки вынесли, включив в него особенно поразившую их воображение фразу относительно того, что «использование подобных опасных веществ в домашних условиях может быть чревато фатальными случайностями».

Таким образом, дознание коронера по делу о смерти Люка Уочмена было закончено, и кузен получил наконец возможность предать его тело погребению.

Глава 7 Жалоба трактирщика

I

– Вот и лето наступило, – мрачно сказал старший детектив-инспектор Аллейн. – Кукушечка, видите ли, поет[21]. А у меня настроение ни к черту. И вот что интересно: чем дольше становится день, тем хуже настроение. Странная какая-то закономерность, вы не находите?

– Вы что же – не любите теплую погоду? – спросил детектив-инспектор Фокс.

– Люблю, Фокс. Но только не в Лондоне. И не в Ярде. И не на этих улицах, где начинаешь испытывать гадливое чувство физической нечистоты уже через полчаса после того, как принял ванну. А еще мне не нравятся запахи разогретых выхлопов проезжающих автомобилей и распаренных тел субъектов, что приходят к нам с заявлениями. Вспомните хотя бы того типа, что недавно ушел. От него так разило потом, что не приведи Господи. Но дело, слава Создателю, закрыто, и уже одно это приносит некоторое облегчение. Однако лондонское лето я все-таки не люблю.

– Плюньте, – сказал Фокс, меняя положение тела в пространстве и перемещая свои тринадцать стоунов[22] с одной ноги на другую. – «Chacun a’ son gout». Как говорят французы, «каждый сезон имеет свой вкус».

– А вы делаете успехи во французском языке.

– Хотелось бы, чтобы это было правдой, мистер Аллейн. Занимаюсь в поте лица вот уже два года и все еще не могу сказать, что знаю язык. Не чувствую его, как бы вы, вероятно, сказали. Будь у меня избыток свободного времени, то я, возможно, и освоил бы его, но пока мои знания оставляют желать лучшего. Много лучшего.

– Больше терпения, Фокс. И упорства. И тогда все будет хорошо. Кстати, по какому поводу вы поднялись в мой кабинет?

– Вот уже больше часа у нас в приемной сидит парень. Дежурный сержант по какой-то непонятной причине направил его ко мне. Но я, признаться, ума не приложу, что мне с ним делать. Уж больно странное у него заявление, из которого я, честно говоря, мало что понял. Вот и подумал: может, этот субъект и его бумага вас заинтересуют?