Прелюдия к убийству. Смерть в баре (сборник)

– Тому, как они встретились и разошлись? Да, в этом есть некий резон. Но непонятно, почему они так нервничают, когда речь заходит об этой встрече. Можно предположить, что мисс Прентис застала молодых людей, когда они целовались, тогда понятна причина смущения Генри. Но почему все-таки мисс Прентис дрожит и бледнеет?

– Она же старая дева? Может, это ее шокировало?

– Возможно.

Аллейн внимательно изучал мокрую дорогу.

– Прошлой ночью дождь был очень сильный. Эта ветка могла обломиться совсем недавно. Генри сообщил мне, что их телефон не работал в пятницу вечером. По его мнению, именно из-за упавшей на провода ветки в Топ-Лейне. Итак, перед нами провода, и ясно как божий день, что это та самая ветка. Подождите, нам, кажется, повезло. Они подвинули ветку с еще не высохшими листьями. Точно. Посмотрите сюда. Они стояли здесь. Следы ног намного четче, чем отпечатки пальцев рук. Вот эти следы принадлежат Дине Коупленд. Если они на самом деле ее, значит, наши догадки верны. Следы ведут из-за поворота до самой насыпи. Земля была мягкая, но не очень влажная. Спускаясь вниз по холму, мы видим следы Дины, когда она сходила с мокрой дороги под защиту насыпи и деревьев. В следы налилась вода, но вот они. И вот здесь, где упала ветка, они и встретились.

– Да еще как встретились! – воскликнул Найджел, глядя на глубокие пересекающиеся следы. – Длительная была встреча! Любовное свидание! Она производит впечатление хорошей девушки. Я надеюсь, что мистер Генри…

Басгейт резко замолчал.

– Итак, вот что у нас есть. Не уходите так далеко. Элеонор Прентис, скорее всего, вышла из-за угла, прошла около двух шагов и неожиданно остановилась. Вот это ее следы, расположенные совсем близко друг к другу. Она стояла на одном месте какое-то время, глядя на влюбленных, но что случилось потом? Обычный разговор? Не думаю. Надо будет попробовать узнать это у молодых людей. Элеонор мне не скажет. Да, вне всякого сомнения, это следы ее туфель. Кожа черного теленка, острые носы, низкие каблуки. Обувь церковной курицы. Она надевала их сегодня утром.

Аллейн присел на корточки около следов старой девы и указательным пальцем потрогал сырую землю. Затем посмотрел на Найджела.

– Что ж, это доказывает одну вещь, – сделал вывод инспектор.

– Какую?

– Если это следы Элеонор Прентис, то не она пыталась заглянуть в окно ратуши. Подождите здесь, Басгейт, хорошо? Я схожу к машине за вещами. У нас будет образец этих отпечатков.

II

В двенадцать часов тридцать минут Аллейн и Найджел приехали в Ред-Хауз. Старшая горничная сообщила им, что мистер Фокс все еще здесь, и провела в викторианскую гостиную. Эта комната, обшитая шелковыми японскими панелями, красноречиво рассказывала о службе умершего генерала Кампанула на востоке. В ней стояло слишком много мебели и царила крайне неприятная атмосфера. Инспектор сидел за письменным столом у окна, и перед ним лежало несколько аккуратных стопок бумаги. Он встал и посмотрел на гостей спокойным взглядом поверх очков.

– Здравствуйте, Фокс, – поприветствовал его Аллейн. – Как поживаете?

– Вполне спокойно, благодарю, сэр. Доброе утро, мистер Басгейт.

– Доброе утро, инспектор.

– Что у вас здесь? – спросил служащий Скотленд-Ярда.

– Набор писем, сэр, но ни в одном ничего полезного нет.

– А что это за зловещий листок писчей бумаги? Отвечайте, старый черт. Это завещание, да?

– Ну да. Это оно. – Фокс протянул его Аллейну и подождал, пока тот прочтет.

– Она была обеспеченной женщиной, – отметил инспектор.

– И как мисс Кампанула распорядилась своим состоянием? – поинтересовался Найджел.

– Ничего интересного для публикации в газетах.

– Ну хорошо, хорошо.

– Она оставила пятьдесят тысяч, – сообщил Аллейн. – Тридцать из них завещаны преподобному Уолтеру Коупленду, пастору прихода Святого Жиля в Винтоне, в знак глубокой благодарности за духовное руководство и неизменную мудрость. Он должен использовать эти деньги по своему усмотрению, но она надеется, что они не будут переданы другим лицам. Пятнадцать тысяч для ее дорогой подруги Элеонор Джернигэм Прентис, четыре тысячи для Эрика Кампанулы, сына Уильяма Кампанулы, троюродного брата завещательницы. По последним данным, Эрик проживает в Найроби, в Кении. Эти четыре тысячи должны быть переданы адвокатам покойной – господам Вотерворсам и Биггсу, а они отдадут деньги по назначению. Завещательница также надеется, что ее троюродный брат не спустит всю сумму на выпивку и женщин, а будет помнить о ней и изменит свое поведение. Одна тысяча должна быть поделена между слугами. Датировано вторым мая тысяча девятьсот тридцать восьмого года.

– Там было еще примечание, датированное той же датой этого года, – добавил Фокс. – Вот оно, сэр.

Аллейн прочел вслух, подняв одну бровь: