Прелюдия падшего Ангела

Но, по обыкновению, дома Витю я не застала. Не став рассиживаться, я вернулась в машину, попутно набрав его номер. Однако меня опять перевело на голосовую почту. И я отправилась в школу, где он должен был учиться. Я посмотрела расписание и знала, что она ещё открыта. Вечерняя группа только через двадцать минут должна была закончить занятия, и я могла успеть поговорить с кем-то из преподавателей.

Хотя я и успела, и даже нашла пару преподавателей, но имя и фамилия мужа им ничего не сказали. Они были настолько добры и растроганы моим состоянием, что залезли в электронные журналы других групп и все проверили.

Новости оказались неутешительными. Муж действительно заплатил за курсы, однако, отходив лишь месяц, вдруг исчез и более не появлялся. Также как и ещё один ученик. Точнее, ученица. Американка. Они назвали мне и её имя. Поблагодарив их сердечно за помощь и отзывчивость, узнала ещё и адрес той девушки и помчалась по нему.

И маршрут мой лежал в самый «распиаренный» район Лос-Анджелеса. Репутация у него была не очень, прямо скажем. Крайне неблагоприятное место… Южный Централ. Самое настоящее гетто. Мне даже заезжать туда было страшно, особенно в темное время суток. Но я должна была найти Витю.

Ориентируясь по навигатору, стараясь проезжать по улицам максимально быстро, я добралась до нужного дома…

И приличных слов, чтобы описать, что я тогда испытала, не нашлось.

Крайне обшарпанное, небольшое одноэтажное здание. Сейчас во всех окнах там горел свет, и было довольно шумно. Также на крыльце стояли несколько афроамериканцев — на вид именно такими, какими показывают низкосортных бандитов: в белоснежных майках, накаченные и в широких джинсах, висящих на честном слове и открывающих вид на разноцветные трусы.

Поняв, что моего самообладания и храбрости не хватит зайти туда, я ещё раз набрала номер мужа… И уже набрала «911», но так и не позвонила. Побоялась, что только наврежу Вите. Его запросто лишат грин-карты и депортируют. И совсем не факт, что этим я сделаю ему лучше. Наркоман при желании всегда найдет себе дозу. А там я не смогу ему помочь. Работы нет, денег, соответственно, тоже.

Когда на машину с включенными фарами, припарковавшуюся около мусорных баков, обратили внимание те бандиты и направились в мою сторону, я, не раздумывая больше, нажала на педаль газа. Если меня сейчас тут прибьют, я тоже, причем уже совсем ничем и никогда, не смогу помочь мужу.

Как я вернулась домой — не помню. Слезы застилали глаза.

Правда, которую я сегодня узнала, оказалась намного нелицеприятнее, чем я даже предполагала. Скорее всего, он подружился с той девчонкой, и… или он начал крутиться в той же компании, где его подсадили на эту дрянь, или же Витя начал с ней встречаться, и она подсадила его на наркотики. Понимаю, что он взрослый мужчина, и это был его выбор, причем осознанный. Но мы ведь всегда до последнего уверены, что кто-то там плохой, а наш родной человек не мог… просто не мог так поступить!

Сидя уже на кухне и выпивая кофе чашку за чашкой, я всё думала о том, что сейчас происходит, как помочь мужу выбраться из той компании, и вспоминала хорошие мгновения и события. Как мы с Витей познакомились, как он сделал мне предложение… Нашу свадьбу. Походы в кино, когда мы, держась за руки поздно вечером шли пешком, смеялись, вспоминая забавные моменты из только что просмотренного фильма. Было и плохое, ссоры, но там, в России, мы быстро мирились, и эти размолвки быстро забывались. У мужа была приличная работа, его ценили… А потом этот переезд проклятый. Может, мне не стоило соглашаться? Возможно, нужно было его отговорить? Но Витя так мечтал об этом: всё, смеясь, поговаривал, что мы будем строить нашу собственную «американскую мечту». И я поддалась на уговоры… Дура! Сейчас всё было бы в порядке… Мы бы также иногда ссорились, мирились и возвращались ночью пешком из кино. А на выходных выбирались куда-нибудь с друзьями… Вот только нет у нас больше друзей — по какой-то причине нас все обвинили в том, что мы предатели родины… И работы там тоже нет. Только одна моя квартира осталась, в которой живут абсолютно чужие люди. А поскольку они заплатили ещё за полгода вперед, то и туда пока нам дороги нет.

Уже под утро, когда мною была выпита, наверное, десятая кружка кофе, и было пролито немало слез, я услышала легкий щелчок открываемого замка.

Подскочив, я выбежала в прихожую и увидела шатающегося в разные стороны мужа со стеклянными глазами.

Прикусив губу, я попыталась успокоиться. Выходило плохо, но я хотя бы снова не разрыдалась. Уже достижение.

Сняв куртку, с трудом повесив её на крючок, он поднял взгляд и, заметив меня, усмехнулся:

— О, жена! Вот и свиделись! Как дела?

Мне пришлось сделать пару глубоких вдохов, чтобы голос мой звучал достаточно спокойно:

— Нормально. Нам нужно с тобой поговорить.

— О чем? — опять кривая усмешка, от которой меня бросило в дрожь.

Витя прошел мимо меня, попытавшись попутно поцеловать, но я невольно отшатнулась, и его усмешка сменилась злым оскалом.