Преломление. Наука видеть иначе

Когда мой второй сын Тео был младенцем, мы часто усаживали его в детское кресло-качалку, которое ставили на кухонный стол нашего дома в лондонском районе Стоук-Ньюингтон. Малыш был абсолютно счастлив, потому что перед ним висели четыре разные мягкие игрушки и он не мог до них дотянуться. Каждый раз, когда он подпрыгивал на месте, сидя в кресле, игрушки тоже подпрыгивали. Тео улыбался и даже смеялся, рядом я готовил еду, и, казалось, это занятие может доставлять ему удовольствие бесконечно. Но затем что-то изменилось: сын начал плакать (в этом нет ничего удивительного, дети много плачут). И я сделал то, что казалось очевидным: качнул игрушки, чтобы они снова двигались. Это немедленно привлекло его внимание, однако плакать он не перестал.

Да, это было грустно… но одновременно очень интересно. Я заметил, что, отводя глаза от игрушек, он довольно быстро успокаивается и перестает плакать (да, я смотрел на него, пока он плакал, но это не было еще рыданием на грани отчаяния… небольшие издержки того, что твой папа — нейрофизиолог). Центральная игрушка снова как магнитом притягивала его, приковывала взгляд, и в этот момент Тео снова начинал плакать. Затем он опять пытался отвлечься, прекращал плакать, но взгляд перепрыгивал обратно на эту игрушку и — тут же слезы. Мне казалось, он плачет от бессилия. Но что же его довело до такого?

Игрушки имели над ним больше власти, чем он над собой.

Я понял, что Тео больше не хочет смотреть на игрушки, но не может перестать это делать. Это было удивительно: он был не в силах прекратить реагировать. Малыш не умел сдвинуться из точки А. Хотел, но неспособность перенести внимание еще больше расстраивала его. Понаблюдав за его поведением часа три, я в итоге убрал игрушки, и все сразу стало хорошо! (Это шутка, я очень быстро ему помог.)

О чем же говорит этот небольшой эксперимент, проведенный на моем ребенке? Мы пока крайне мало знаем о внимании (и для нейрофизиологов в это понятие может входить очень многое). Кажется, сила внимания не в том, чтобы заставлять нас смотреть на что-то, а в способности перестать смотреть… взглянуть в сторону, отвести глаза на менее очевидное, прервать цикл мышления и восприятия. Так происходит потому, что мы обращаем внимание на вещи, которые исторически имели для нас значение: будь то простые контрастные предметы, как в случае с развивающейся зрительной системой ребенка (похожую на зрительные центры мозга насекомых), или раздражители, которые у нас связаны с болью или удовольствием.

Хлопните в ладоши рядом с человеком, который ничего не подозревает, и он немедленно перенесет свое внимание на вас и посмотрит в глаза. На вечеринке встаньте рядом со своим другом, который в этот момент с кем-то общается, и специально начните говорить о нем с посторонним человеком, громко называя его имя. Заметьте, насколько быстро он либо присоединится к вашему разговору (даже если вы перестанете беседовать о нем), либо уйдет, потому что ему практически невозможно продолжать свое общение. Или посчитайте, сколько тысяч часов мы проводим в пробках совсем не потому, что на нашей полосе движения случилась авария. Заторы образовались, потому что авария произошла на противоположной полосе и она привлекает внимание — нездоровое — водителей, движущихся в другую сторону. Импульс остановиться идет из переднего отдела коры головного мозга. Смысл внимания не смотреть на что-то или куда-то переводить взгляд из рациональных соображений… на то, что имеет вес с точки зрения истории и, по статистике, привлекает внимание, как в случае с Тео. Сила внимания скорее в том, чтобы отвернуться от «очевидных» вещей и посмотреть на менее явные. С умения переключать внимание и постоянно ставить перед мозгом задачи, решение которых задействует переднюю зону коры, и начинается способность отклониться от той нормы, которая препятствует столь нужной нам остановке.