Премьер-министр (= Президент)

Не сказав больше ни слова, он быстро прошел к себе в спальню, надеясь, что Миллеран ничего не заметила и не побежала звать на помощь мадам Бланш, и с лихорадочной поспешностью схватил две антиспазматические таблетки, которые ему были прописаны для подобных случаев.

Минут через десять, самое большое, лекарство окажет на него свое обычное действие, и он успокоится, станет вялым и расслабленным, как после бессонной ночи.

А пока он прислонился спиной к стене возле окна, глядя, как уже в более светлом, но все же густом тумане Мари в красной фуфайке вешает белье на веревку, протянутую от одной яблони к другой.

Ему захотелось открыть окно и крикнуть ей что-нибудь, например что глупо ожидать, будто белье высохнет в такую сырую погоду.

Но к чему вмешиваться? Все это его не касалось.

Да и было ли на свете еще хоть что-нибудь, что его касалось?

Ему оставалось лишь ждать, когда лекарство подействует, стараясь как можно меньше волноваться.

Эмиль все не возвращался из Этрета; Габриэла, наверное, надавала ему массу поручений.

- Тихо!.. Раз... два... три... четыре...

Неподвижно стоя на месте, он считал свой пульс, словно жизнь его еще имела какое-то значение.

VI

По назначению Гаффе и доктора Лалинда и с одобрения профессора Фюмэ в случае припадка принимать надо было не две таблетки, а одну. И только если этого было мало, спустя три часа разрешалось принять вторую. Зная об этом, он превысил дозу, во-первых, потому, что торопился как можно скорее покончить со своим паническим состоянием, но главное, из чувства протеста и желания бросить вызов судьбе.

В результате не прошло и обычных десяти минут, как в глазах у него потемнело, зарябило, началось головокружение. Как к последнему прибежищу, он бросился к креслу и, сев в него, погрузился в забытье.

Если б он был таким же человеком, как и все остальные, то с облегчением поддался бы этому состоянию, но у него отняли на это право. Стоило в малейшей степени измениться его поведению или самочувствию, как немедленно вызывали молодого врача из Гавра, тот в свою очередь звал на помощь доктора из Руана, и оба они, слагая с себя ответственность за последствия, звонили профессору Фюмэ.

Возможно, что и профессор отдавал отчет кому-то, стоявшему выше его по иерархической лестнице, и три агента полиции со своей стороны тоже оповещали свое начальство о нездоровье Премьер-министра, как если бы речь шла о каком-то священном животном...

Эта мысль возмущала его, хотя всего несколько минут назад он грустил о том, что в Париже его позабыли, и выходил из себя оттого, что кто-то не желал считаться с его запретом.

Миллеран принесла корреспонденцию и увидала, что он сидит с недовольным лицом, что маленькие глаза у него хоть и усталые, но злые. Она собиралась положить письма на стол, но он остановил ее жестом.

- Читайте.

У него не хватило смелости читать самому, веки его налились свинцом, а мозг как бы затуманился. Сначала он спросил:

- Где мадам Бланш?

- В передней.

Так называли самую дальнюю от его спальни библиотеку, иногда служившую передней, в которую открывалась дверь из главного входа. Если мадам Бланш расположилась в ней с книгой или иллюстрированными журналами, значит, состояние, в котором она его застала, беспокоило ее, и она ждала, что ее помощь может понадобиться. А возможно, ее попросила посидеть там Миллеран.

Но к чему волноваться из-за этого, пережевывать все те же опостылевшие подозрения и те же мелкие обиды? Он повторил, смиряясь:

- Читайте.

Все были уверены, что он получает массу писем, как и в прежние дни, когда был председателем Совета министров. В действительности же почтальон приносил по утрам лишь небольшую пачку. Исключением были те дни, когда накануне в журнале или в газете публиковали какой-нибудь репортаж, посвященный ему.

Время от времени его беспокоили корреспонденты, приезжавшие из разных стран. Они задавали ему одни и те же вопросы, снимали его в одних и тех же позах, поэтому он, зная, какую позу его попросят принять, заранее принимал ее.

Письма, которые он получал, были приблизительно одинакового содержания. Его неизменно просили об автографе, часто - на приложенной к письму фотографии, с тем чтобы вставить ее в альбом, присоединив к обычной коллекции, или же подписать почтовую открытку с портретом, из тех, что продавались в писчебумажных магазинах.

Шестнадцатилетняя девочка из Осло старательным почерком писала ему на плохом французском языке; она убедительно просила ответить на серию вопросов, оставляя место для ответов, и объясняла, что должна представить своему преподавателю сочинение по меньшей мере на шести страницах о карьере Премьер-министра.

Как в анкете для получения паспорта, там стояло:

Ваше место рождения?

Дата рождения?

Образование?

Она могла бы найти эти сведения в любой энциклопедии у себя на родине.

Что заставило вас выбрать политическую карьеру?

Кем из государственных деятелей в начале Вашей политической карьеры Вы восхищались больше всех?

Были ли у Вас в молодости определенные убеждения и взгляды и меняли ли Вы их в продолжение Вашей жизни?

Почему?

Каким спортом Вы занимались?