Премьер. Проект 2017 – миф или реальность?

Легасов в воспоминаниях абсолютно прав: мы во всем ориентировались только на мнения специалистов. Но был вопрос, который предстояло решить именно нам. Мне. На стол легла крупномасштабная карта, на которой нанесена была неровная, уродливая клякса – Зона опасного радиоактивного поражения, откуда следовало эвакуировать жителей. Если ткнуть иглой циркуля в точку с надписью «Чернобыль» и провести окружность радиусом в 30 километров, то самые длинные и тонкие «языки» Зоны уперлись бы в нее. Правда, в очерченном круге оставались и не попавшие в Зону места, где уровень радиации, по представленной информации, позволял жить…

Все ждали решения. Ошибиться нельзя было.

– Эвакуировать людей будем из тридцатикилометровой зоны.

– Из всей? – переспросил кто-то.

До этого спорили, предлагали: давайте не станем торопиться, еще раз уточним границы Зоны. Их же все-таки с некоторым запасом определяли. К тому же вертолетная радиационная разведка – а иной там нельзя было провести – не самая точная.

Всегда любил поговорку: семь раз отмерь… Увы, но в тот момент она не подходила к ситуации. Времени не оставалось семь раз отмерять, следовало торопиться. Экономить, выгадывать на эвакуации, на здоровье людей – этого я ни понять, ни принять не мог. Лучше перестраховаться, а то как бы потом не просто дороже, а хуже для людей не вышло…

– Из всей! – решительно подвел я черту. – И начинать немедленно.

Когда спустя несколько часов мы возвращались в Киев, навстречу нам шли в Зону сотни пустых автобусов: казалось, что вся дорога от Чернобыля до Киева была ими занята. В Зоне должны были обезлюдеть 186 населенных пунктов.

Щербина уехал днем позже. Он к тому времени схватил солидную в сумме дозу радиации. Потом он еще не раз прилетит сюда, вплоть до 89-го летать станет, еще добавит к той черной сумме новые рентгены… Не они ли в итоге сократили ему жизнь?

В Зоне остался так называемый сменный состав Комиссии. А возглавляли ее по очереди, после Щербины, Силаев, затем Воронин, Маслюков, Гусев, Ведерников, Толстых, украинцы Масол, Мостовой… Если кого запамятовал, не обессудьте.

Когда к осени 86-го радиационная обстановка стабилизировалась, да и работы в Зоне вошли в организованное русло, сменные «дежурства» прекратились.

В 89-м у Чернобыля уже «дежурили» все, кому, как говорится, не лень было, кто хотел на общенародной беде сделать себе громкое политическое имя. Легион их – «дежурных», соревнующихся в недетской игре под названием «Кто громче крикнет»…

А в те первые дни даже журналисты, прорвавшиеся в Зону, писали о трагедии в основном как лишь о прискорбном происшествии. Оно, как считали многие, закончится достаточно благополучно. Они, к сожалению, ошиблись. Стоит ли их винить?. Или по новейшей привычке будем призывать к ответу партократов, которые изо всех сил скрывали от народа горькую правду?

Даже бывший выдающийся партократ, а потом вовремя обрядившийся в демократические одежды Шеварднадзе в своих мемуарах бросает камни в коллег, членов ПБ. Из-за их косности-де он не мог сразу же, в первые дни катастрофы, доложить все о ней миру. Он, по-видимому, в те дни это все знал, в отличие от нас, тех, кто каждый час, каждый день по крупинкам собирал данные, анализировал их, делал выводы.

Удивляться такому заявлению не приходится. Этот человек прошел все мыслимые и немыслимые ступеньки восхождения «наверх», он действительно ас высшего пилотажа – от всенародного демонстрирования поцелуев с немощным Брежневым на съезде до хаоса и людской крови в своей родной Грузии. Он всегда ведь прав!

Недавно мне стало известно, что едва не «зарубили» на выборах в Российской академии наук Юрия Антониевича Израэля лишь потому, что он в то время был председателем Госкомгидромета и, дескать, скрывал от начальства истинное радиационное состояние. И в такие игры играют более чем взрослые дяди? Да если бы он даже захотел это сделать (непонятно, зачем?), ничего не получилось бы. Перепроверка всех радиационных данных проводилась военными, геологами, атомщиками и т. д. Возьмите, уважаемые господа сомневающиеся, карты радиационной обстановки по каждому дню – и вы убедитесь в этом. Думаю, что они сохранились в Генштабе. И именно на основании таких проверенных и перепроверенных данных и принимались необходимые решения как в Центре, так и в пострадавших республиках.

Я, например, даже не думал, что «тете Клаве» из далекого сибирского села было необходимо иметь данные о радиации в бэрах в какой-нибудь белорусской деревне. Мне о том и думать тогда было некогда. У меня в голове другая «тетя Клава» занозой сидела. Тысячи их надо было везти из Зоны, поселить более-менее сносно, одеть, накормить, помочь наладить жизнь заново.

Не надо также забывать, что был всего лишь май 86-го. О такой хитрой штуке, как «гласность», еще никто и не слыхивал, хотя, кстати, этот термин был принят на вооружение еще в Февральскую революцию 17-го года.