Премьера убийства

Мартина устало откинулась на спинку кресла и стала рассматривать фотографии, которые она сняла со стены. Это были обычные студийные портреты, на обороте были от руки подписаны краткие заметки: «Элен от Адама, 1950 год». Наверное, она за него тогда собиралась замуж, подумала девушка.

Мартина встала и пошла к двери. На пороге она остановилась, испугавшись, что забыла сделать что-нибудь существенное. Нет-нет, успокоила она себя, обводя взглядом гримерную, ничего, все в полном порядке… И вдруг взгляд Мартины случайно упал на собственное отражение в большом зеркале. Нет, в принципе тут ничего дурного не было, просто она оценила себя со стороны: девушка в желтом свитере, натянутом на черную блузку, с прилипшими ко лбу темными нечесаными прядями… Бледное, осунувшееся лицо, синева под глазами, красивый (в принципе), но запавший ротик… Этакая измочаленная Золушка… Фу! Мартина откинула волосы со лба, поправила блузку и пригляделась снова. Нет, все равно это просто ужасно.

Тогда она выключила свет и пошла по коридору к «оранжерее». Там, свернувшись калачиком на мягкой кушетке под собственным пальто, Мартина проспала до самого утра.

Глава 2 В тёмном зеркале

Мартина проспала почти до восьми часов утра. Ночью поднялся ветер и стал задувать во все щели окон и дверей. В театре валялось немало всякого сора, и ветер принялся разносить по лестницам и коридорам клочки бумаги, обрывки билетов, веревочек от номерков и прочую ерунду… За окнами всю ночь шел дождь, отзываясь гулом в водосточных трубах и барабанной дробью на жестяной крыше. Вышли за ночной поживой мыши, но ничего особенно хорошего не нашли. Только в одной гримерной они обнаружили открытую коробочку с театральным гримом — попробовали и передернулись. Потом унюхали накрытый тарелкой кусок ветчины. Мыши покрутились рядом, попытались приподнять тарелку — но все напрасно. Грызуны досадливо пожали плечами и пошли по своим делам за более надежной добычей…

От звериной беготни и писка проснулся сторож Баджер, который и без того спал чутко и неспокойно. Во втором часу ночи он поднялся и пошел на обход здания. Прокравшись по коридору и светя фонариком по всем нишам, он дошел до зрительного зала, обшарил все и там, но ничего не нашел. Вздохнув с чувством исполненного долга, Баджер повернулся и оказался как раз напротив «оранжереи». И вдруг что-то заставило его тихонько толкнуть дверь…

Мартина лежала, свернувшись калачиком в кресле, одной рукой обняв свои колени, а другую подложив под голову. Красноватый отблеск пламени слабо горящей конфорки ложился розовой ретушью ей на лицо. Фред Баджер довольно долго простоял неподвижно, рассматривая спящую девушку и задумчиво скребя подбородок огрубелыми пальцами. Наконец он тихонько повернулся, прикрыл за собой дверь и направился назад в свою каморку. Как было заведено, сторож позвонил в пожарную часть и доложил, что обстановка спокойная и пожара не наблюдается.

На рассвете дождь наконец прекратился. Дворники своими скребками сгоняли воду вниз по Карпет-стрит. Скрипели тележки молочников. Но Мартина не слышала всего этого — она крепко спала.

* * *

Девушка проснулась от смутного чувства, что в дверь тихонечко постучали. Поскольку окон в комнате не было, то здесь все еще царил полумрак. Мартина взглянула на часы: было уже восемь. Она с трудом поднялась, потянулась, ощущая после сна легкую скованность в теле, подошла к двери и распахнула ее. В комнату из коридора проник зеленоватый утренний свет. Слева от двери прямо на полу стояла чашка чая с положенным сверху толстенным бутербродом с ветчиной… Под чашку был подсунут клочок бумаги с нацарапанными словами: «Надеюсь, еще увидимся…»

Мартина взяла оставленный ей завтрак, ощущая благодарность и легкое смущение… Пройдя в гримерную, она поела, после чего умылась ледяной водой из-под крана.

Переодевшись, Мартина почувствовала себя лучше и увереннее. Немного покрутившись перед зеркалом, она прошла по коридору до сцены, а потом вышла через служебный выход на Карпет-стрит.

Стояло ясное свежее летнее утро. Веселый ветерок обдувал лицо, а яркий солнечный свет заставил Мартину прищуриться и пожалеть об оставленных в большом чемодане темных очках. Она увидела, что в фойе театра уже заходят уборщики, а мальчик-рассыльный, насвистывая, протирает витрину. На Карпет-стрит стоял разноголосый шум автомобилей, иногда перемежающийся выкриками мальчишек-газетчиков.

Мартина повернула налево и пошла вниз по улице до углового магазина «Флориан». За витриной девушка в голубом фартуке прилежно укладывала розы в позолоченную корзинку. Магазин был еще закрыт, но Мартина так осмелела под влиянием вчерашней удачи и бодрого утреннего ветерка, что без особых колебаний постучала. Девушка за стеклом подняла на нее глаза, и Мартина продемонстрировала ей карточку мистера Грантли. Девушка в голубом фартуке улыбнулась и пошла открывать.