Премудрая Элоиза

Однако тебя привлекла туда и удержала не эта слава, Пьер, а исключительная личность его настоятеля. Пьер Достопочтенный был одним из наилучших аббатов и наилучших людей, о которых когда-либо было известно. Мудрый, благочестивый, совершенной доброты, он был само милосердие и чуткость. Вместо того чтобы отвергнуть изгнанника, он предпочел встретить тебя как посланца Господа. Весьма образованный, он знал твои труды и приветствовал в тебе гениального философа и теолога, которым никогда не переставал восхищаться. Один из немногих, кто умел выделить в твоих писаниях основное, то, что пребывало в безупречном правоверии, он засвидетельствовал тебе свое одобрение самым почтительным образом.

Любовь, которую он совсем не страшился тебе выказывать, должна была сверх того тронуть тебя бесконечно.

Я часто благодарила Провидение за то, что оно поставило рядом с тобой, когда все тебя покинули, этого чудесного человека, который взял тебя под защиту перед твоей кончиной. Благодаря ему тебе было позволено окончить свои дни в покое и раздумьях.

В Клюни тебя встретили с уважением и восхищением, как несчастного, но знаменитого учителя, которым ты не перестал быть. Тебя окружили заботой. Пьер Достопочтенный сгладил на твоем пути все трудности. Он стал посредником в вашем примирении с Бернаром Клервосским, ибо ваша распря была скандалом в глазах верующих. Ты явился к нему, в его собственный монастырь, и вы заключили мир.

Сверх того, Пьер Достопочтенный написал папе письмо, в котором он умолял Его Святейшество о прощении для тебя. Он упоминал в нем о твоем сближении с Бернаром Клервосским, уверял, что ты готов отречься от ошибок, которые мог совершить, и что ты сказал ему о своей твердой решимости воздерживаться отныне от всякого произвольного толкования текстов. Он также доводил до сведения Иннокентия II твое желание остаться навсегда в стенах Клюни, вдали от ораторских споров и ученых схваток.

В результате такого весьма искусного маневра папа был вынужден укрепить тебя в твоем собственном решении. В соответствии с вынесенным приговором ты обещал оставаться в затворе и заставить о себе забыть. Но зато ты получил подтверждение на свое пребывание в Клюни, где обрел наконец гармонию и безмятежность, в которых испытывал такую настоятельную нужду. Твой друг просил также для тебя права возобновить преподавание — исключительно в стенах монастыря.

Все было ему предоставлено. С тех пор, восстановленный в своих правах и привилегиях священника, ты смог, до назначенного срока, молиться, преподавать, размышлять и готовиться к уходу.

Я была уведомлена об этих обстоятельствах самим Пьером Достопочтенным. Как только я узнала о месте твоего уединения, я направила этому посланному Провидением другу несколько подарков в благодарность за то, что он делал для тебя. После твоей смерти он незамедлительно прислал мне письмо, где предоставлял все разъяснения, которых я только могла пожелать. К благодарности и исполненному такта восхвалению моих свершений в религиозной жизни он присоединял множество объяснений касательно твоих последних месяцев: «Нет никого в Клюни, кто не мог бы свидетельствовать об образцовой жизни, полной смирения и благочестия, которую он вел среди нас… В нашем братстве, в котором я пригласил его занять первое место, он, по бедности своих одеяний, казалось, занимал последнее… Так поступал он и в еде, и в питье, и во всех телесных нуждах. Он осуждал своим словом и примером все, что было излишеством, все, что не было абсолютно необходимым… Его чтение было неустанным, его молитва прилежной, его молчание значимым… Он причащался, принося Господу божественную жертву, так часто, как мог… Его разум, его слова, его поступки беспрестанно посвящались размышлению, преподаванию, разъяснению божественных, философических и ученых предметов. Так жил среди нас этот простой и прямой человек, богобоязненный и отвращающийся от зла».

Я была бесконечно благодарна тому, кто стал моим другом, после того как был твоим, за то, что он доставил мне такое умиротворение, поведав об этих месяцах, в течение которых молчание поглотило тебя. Для меня стало глубоким утешением узнать, сколько почтения, умиротворяющего покоя и душеспасительной доброты нашел ты в Клюни.

Но конец твой приближался. После почти годичного пребывания в этом монастыре, унизительная болезнь наконец довершила твое измождение. Поскольку ты нуждался в полнейшем покое, Пьер Достопочтенный отправил тебя в приорство Сен-Марсель, в Шалон-на-Соне, чей воздух славился целебностью. Ты пробыл там недолго. Смерть пришла за тобой, когда ты предавался своим благочестивым трудам. Когда ты почувствовал близость ухода, ты захотел принести общее покаяние перед всеми собравшимися братьями. Ты снова подтвердил свою веру и получил наконец напутственное причастие перед последним путешествием. Причащаясь, ты вручил свою душу и тело Господу, в этом мире и в вечности, и затем, покинув эту землю, чтобы соединиться с Божественным учителем, ты почил в мире.