Преображение миллионера

Сумочка, лежащая на кровати, зашевелилась и раздалась «Human nature» Мадонны, прерывая ее движение к полноценной панической атаке. Вздохнув, девушка взяла сумочку и достала телефон. Ее матушку хватил бы удар, узнай она, какой рингтон Хлоя поставила на нее. Так что это было немного пассивно-агрессивно и по-детски. Она наслаждалась этим.

– Привет, мам, – сказала Хлоя.

– Хлоя, – в ухо Хлои ворвался плавный, четкий голос Розалинды Ричардсон. – Как твои дела?

– В порядке. А у тебя? У папы?

– У нас все хорошо.

Холодно и сухо. Так было не всегда. Ее родители не всегда избегали публичных выражений любви, их семья была теплой и любящей, но чересчур опекающей. Пока не умер Майкл. Что-то в ее матери и отце закрылось после смерти ее брата. И тремя годами позже их скорбь и боль не уменьшились. Оба они испытывали почти фанатичную нужду держать Хлою в зоне досягаемости – будто потеря одного ребенка вселила в них вселенский страх потерять другого. Хлоя смирилась с этим, потому что понимала, в чем была причина... но иногда груз того, что она была жива, не разочаровав их, умерев, как Майкл, лежал на ее душе мертвым грузом.

– Я звоню, чтобы пригласить тебя на маленький импровизированный ужин, который мы с твоим отцом проводим сегодня. – Импровизированный означал, что Розалинда спланировала его всего неделю назад, а не месяц. Она была всего самую малость педантична. – Будет всего парочка друзей и мы. Ужин подадут в семь. Пожалуйста, не опаздывай.

Не: получится ли у тебя прийти? Или даже: мы бы хотели, чтобы ты пришла.

Просто уверенность, что она придет, потому что, чем еще она могла бы заняться в пятницу вечером? Часть ее не могла винить мать за такое предположение. Черт побери, она всегда угождала людям. Особенно, когда дело касалось родителей. Расстраивать их... Ну, сдаться было намного проще, чем столкнуться с их печальным неодобрением. Хлоя крепко зажмурилась и сделала беззвучный вдох, пытаясь успокоить зуд в сердце.

«Соберись! Тебе не пять, а двадцать пять, черт побери».

– Извини, мам, но я не смогу прийти сегодня.

В ее ушах взорвалась оглушающая тишина.

– Прошу прощения? – переспросила Розалинда.

– Извини, – повторила Хлоя. – Но у меня уже есть планы на вечер.

– Неужели. И что же в них входит?

Закрыв глаза, Хлоя ущипнула себя за переносицу и решила проигнорировать скептицизм в материнском голосе.

– Моя компания устраивает вечеринку.

– Ох. – Розалинда фыркнула, и девушка могла представить, как мать отмахивается от объяснения Хлои. – Это так банально. К тому же, я уже заказала ужин на десятерых. Профессор Дженсен приведет своего племянника и...

– Нет.

В телефонном соединении повисла еще одна напряженная, неодобрительная пауза. Недовольство Розалинды пронеслось как стремительный поток, и Хлоя ухватилась за телефон сильнее. Извинение и согласие прийти на ужин уже завертелись на ее языке, но силой воли или отчаяния – а возможно всего вместе – Хлоя проглотила их. Если она сдастся сейчас, пойдет на вечеринку ее родителей и пройдет через мучительный ужин и общение с очередным профессорским племянником, то откажется от будущего, к которому стремилась... желала. Сегодня она перестанет быть зрителем в своей жизни и станет ее участницей. Сегодня она сделает первый шаг к своей мечте о любящем партнере, семье и будущему, наполненному любовью, смехом и принятием.

– Хлоя...

Раздалась трель дверного звонка и Хлоя вознесла быструю благодарственную молитву святому заступнику бесхребетных девушек, кем бы он ни был.

– Извини, мама. Мне нужно идти, – перебила она ее еще раз, вероятно зарабатывая себе тем самым место в топ-три самых гадких созданий по версии матери. – Я позвоню тебе завтра.

Не дожидаясь ее возражений, Хлоя положила трубку и бросила телефон обратно в сумку.

«Хотя если подумать...»

Кусая губу, она достала телефон и бросила его на кровать, потом вышла из спальни и направилась к короткой лестнице, ведущей на нижний уровень ее таунхауса в Кембридже. Хоть она и была признательна кому бы то ни было по ту сторону двери, у нее не было времени на разговоры. Прием – и Беннет – ждали ее.

Вздохнув, Хлоя распахнула дверь.

И задохнулась.

«О. Мой. Бог».

«Найл».

Шок выбил воздух из ее легких. Ее сердце неистово застучало в груди, и такой же бухающий рев раздался и в ее ушах, когда она бездумно впустила его внутрь.

Темные волосы были зачесаны от лица назад, густые пряди заткнуты за уши и спускались на воротник его белой рубашки. Мужчина предпочел традиционному смокингу черный костюм-тройку, превращающий его широкие плечи и грудь, стройные и мощные бедра в совершенство. Галстук, в оттенке идентичном его пронзительным небесно-голубым глазам, был еще одним ярким цветом наравне с рубашкой.

Где-то на небесах Бог хлопал себя по плечу, хваля за создание такого безупречного существа.

Или нет. Ангельский предок, передавший гены этому мужчине, возможно, покинул небеса вместе с Люцифером.

– Что ты...

– Что за одежду ты нацепила? – воскликнул он, нахмурив темные брови. Его взгляд скользнул по ее телу сверху вниз и обратно к волосам. Непонятно как, но его лицо потемнело еще больше.