Преображение мира. История XIX столетия. Том II. Формы господства

Разнообразие племен американских индейцев было огромным. Среди них не существовало не только единого для всех жизненного уклада, но и общего языка. Эти обстоятельства мешали координации военного сопротивления коренного населения. Спектр различий между индейскими племенами простирался от охотников на бизонов, проживавших на западных равнинах, и оседлых общин пуэбло, занимавшихся земледелием, до разводивших овец и изготовляющих серебряные украшения навахо и крайне слабо организованных между собой рыбаков северо-западных регионов32. Среди индейских племен, которые и в XIX веке слабо контактировали между собой, не существовало единого самосознания и объединенного фронта борьбы с захватчиками, а часто не было даже очевидной солидарности между родственными и соседствующими племенами. До определенных пор, пока европейцы рассматривали их как своих союзников, индейцам удавалось использовать в собственных интересах конкурирующие между собой силы британцев, французов, испанцев и восставших против властей колонистов. Но после Англо-американской войны 1812 года такая возможность исчезла. Шансы возникновения всеамериканского индейского сопротивления в духе религиозной военной идеологии с Севера были потеряны33. Во всех последующих войнах ренегаты из коренного населения сражались на стороне евроамериканских войск и оказывали помощь колонизаторам в решении логистических задач.

Общим для всех индейских племен Великих равнин было влияние технологической революции. Именно таковой было появление лошадиной силы для перевозки грузов и верховой езды, которое началось в результате колонизации испанцами южных регионов североамериканского континента в 1680-х годах34. Вместе с лошадьми пришло и огнестрельное оружие: вначале его принесли с собой французы, чтобы вооружить своих индейских союзников в борьбе против испанцев. Лошади и мушкеты радикально изменили жизнь десятков тысяч индейцев, которые никогда раньше не видели белого человека. Уже в 1740-х годах курсировали сообщения о стадах лошадей, о торговле лошадьми и об их воровстве, о воинах-наездниках, а к 1800-м годам уже практически все индейцы, проживающие западнее реки Миссисипи, в той или иной степени приспособили свой образ жизни к использованию лошадей. Целые народы преобразились в кентавров. Это имело отношение не только к окраинам Великих американских равнин. Отчасти следуя собственным миграционным движениям, отчасти оттесненные на Запад евроамериканцами, некоторые индейские народы переселялись с северо-востока, как, например, племя лакота сиу, на Великие равнины, вступая при этом в конфликт с местными земледельцами, а также с другими кочевыми племенами. Если в 1840-х годах был достигнут относительно стабильный мир между конными охотниками и воинами, в частности среди племен сиу, команчей и апачей, то кочевые и оседлые индейские народы продолжали вести между собой ожесточенную борьбу. На протяжении сорока лет, вплоть до Гражданской войны Севера и Юга это был источник самых кровопролитных конфликтов в Северной Америке35. С другой стороны, владельцы лошадей зависели от земледельцев и садоводов – так они обеспечивали себя продуктами питания (в частности, источниками углеводов) и вели товарообмен, предлагая продукты охоты, например сушеное мясо и шкуры36, за товары с далекого востока континента. Такой обмен был возможен, поскольку индейское земледелие, использовавшее простые технологии обработки почвы (без плуга и без внесения навоза), отличалось высокой производительностью, что пошло на пользу и первым евроамериканским колонистам. В 1830-х годах территории Великих равнин интенсивно – как никогда ранее – заселялись. По имеющимся оценкам, они служили общим жизненным пространством для 60 тысяч индейцев, от 360 тысяч до 900 тысяч прирученных лошадей, двух миллионов диких лошадей, полутора миллионов волков и до тридцати миллионов особей бизонов37.

Лошади впервые позволили освоить равнину между Миссисипи и Скалистыми горами, простирающуюся на 300 километров с востока на запад и на 500 километров с севера на юг. Лошадь действовала как преобразователь энергии. Она превращала энергию, заключенную в траве, в мускульную силу, которая в отличие от энергии диких животных подчинялась человеку38. Благодаря лошади человек приобрел способность двигаться со скоростью бизона. Теперь не требовалось участия целых поселений, чтобы загнать бизонов в пропасть, их отстреливали с лошадей небольшие подвижные группы охотников. В то же время вокруг лошадей возникла новая отрасль обменной экономики: отдельные племена, в частности команчи, обрели значительное богатство именно благодаря животным, так как они выступали в качестве поставщиков лошадей на любой спрос и в любое место39.