Преображения еврея

(Кременце, Тучине, Мизоче, Луцке, Слониме, Клёцке, Несвиже, Мире, Копыле и в других местах) поднялись на бой евреи, имея ничтожное количество огнестрельного оружия. А случалось и вовсе без него, хватаясь, за что придётся. В белорусском местечке Лахва 3 сентября 1942 г. во время уничтожения гетто евреи восстали, не имея ни одной единицы огнестрельного оружия; они поджигали свои дома, с топорами и ножами бросались на немцев, одного зарубили. Бунт возглавил глава гетто Берл Лопатин, поджегший дом юденрата. Сотни узников сумели бежать из гетто. После преследования и уничтожения большинства свыше сотни беглецов добрались до леса. Среди спасшихся был Лопатин, он в партизанах ещё полтора года храбро воевал подрывником, пока не погиб при взрыве собственной мины [13, 31-45]. Все эти первые восстания в еврейских гетто произошли до первого боя евреев с немцами в Варшавском гетто.

В захваченной немцами части СССР, казалось бы, ничего не способствовало подпольной борьбе: во многих местах мужчины были мобилизованы на фронт или эвакуированы с предприятиями; истребление евреев происходило немедленно - опомниться некогда было евреям, не то, что организоваться для боевого сопротивления, сколотить единомышленников, найти оружие. В западных областях, менее двух лет назад захваченных большевиками, они разогнали наиболее активную часть еврейской молодёжи - сионистов, разрушили всю прежнюю организацию общинной жизни, так что и отпор оккупантам творить оказалось вроде бы некому. Однако нашлись коммунисты - люди, нацеленные сражаться, поощряемые большевистской идеологией борьбы, побуждаемые партийными приказами и комиссарским сознанием долга. Часто их намеренно оставляли для подпольной борьбы в немецком тылу, даже не соображая, что подпольщик с еврейским носом - открытая мишень для нацистов и земляков-юдофобов. Но обречённые носатые были готовы на смерть и на бой.

Воевать пришлось на редкость трудно: подпольщики в еврейских гетто никакого пособления извне не получали - не было у них, как у советских партизан, ни опекающей «Большой земли», ни действенной поддержки местного населения, не было у евреев союзников в инонациональном (польском, украинском и т.п.) антинацистском подполье, кто бы помог если не соучастием в бою, то хотя бы оружием, или деньгами на его покупку, или укрытием беглецов из гетто, или переправкой их в лес. Существовала и внутри гетто проблема: большинство узников было против подпольщиков, боялось немецкой реакции на сопротивление, свирепой, гибельной для всего гетто. Не раз подпольщикам приходилось самоотверженно отказываться от борьбы ради бессильного большинства узников.

И коммунистов часто не слишком любили в гетто. Но всё же именно они, как правило, зачинали еврейское сопротивление на оккупированной советской территории. И в гетто, и вне его.

В Минском поначалу 80-тысячном гетто уже через три недели после его создания в июле 1941 г. коммунисты Григорий (Гирш) Смоляр, Наум Фельдман, героический Михаил Гебелев стали организовывать вооружённое подполье - через несколько месяцев набралось больше 300 человек. Они обзавелись типографией для выпуска листовок, радиоприёмником, оружием, которое воровали из складов немецких трофеев, где работали подпольщики. В сентябре 1941 г. подпольщики наладили контакты с только что возникшими партизанскими отрядами, что дало возможность уже в ноябре 1941 г. начать вывод евреев в леса для борьбы в рядах партизан.

В конце ноября подполье гетто связалось с городским коммунистическим подпольем (его возглавлял опять же еврей Исай Казинец, выдававший себя за татарина) и стало частью городской организации сопротивления, которой была передана тайная типография гетто для пропагандистской работы в Минске. Городскому подполью стали помогать и некоторые члены юденрата гетто, включая его руководителя Илью Мушкина и начальника еврейской полиции Зиновия Серебрянского.

Контакты подпольщиков гетто с городским подпольем и с партизанами позволили наладить самый большой в сравнении с другими гетто поток евреев в леса - вышло 5 тысяч человек. Эта многочисленность спасшихся имела однако и обратную сторону.

Из Листов Яд Вашем:

Мазо Борис, 1894 г., механик. Не успел уехать из г. Минска и погиб в гетто. Он с друзьями пытался уйти к партизанам, но тогда Пономаренко издал приказ, чтобы евреев в партизаны не принимать. И вот когда они пришли к партизанам, его и друзей не приняли и им пришлось вернуться в гетто. И там его убили.