Преодоление

"Туман только начинается, ― размышлял Сохатый. ― При нормальной погоде я должен был бы на этой высоте уже выйти из облаков и видеть перед собой посадочные огни аэродрома. А в этом заходе ― все не так… Опасно нырять в воду, не зная дна. Смотри, не сломай шею!"

Высота пятьдесят метров… От красных огней, размещенных перед посадочной полосой, туман окрасился в кровавый цвет.

В наушниках голос стрелка-радиста:

― Командир, огни приближения по левому борту! Заговорил и штурман:

― Идем правильно. Выше нормы пять метров!

― Понял. Смотреть за высотой. Уходим на второй круг с двадцати метров. Определить нижнюю границу тумана.

Сохатый бросил взгляд на секундомер. "Проговорил шесть секунд потерял двадцать метров".

― Командир, двигатели!

― Пошли! Штурман, смотреть на землю! Иду по приборам!

Сохатый двинул сектора управления двигателями от себя и почувствовал, как с ростом оборотов они плавно потащили машину вперед… Скорость двести пятьдесят ― двести восемьдесят километров.

― Увожу корабль вверх.

― Командир, полоса под нами! ― доложил штурман.

"Ему хорошо. Штурман сейчас смотрит вертикально вниз. А у меня такой возможности нет: расположение кабины не позволяет и нельзя оторвать взгляда от приборов, если не хочешь попасть в рай".

― Лапшин, как прошли?

― Точно по центру полосы, командир!

Доклад штурмана обнадеживает Сохатого. Вытерев рукавом куртки взмокший лоб, он старается сбросить с себя излишки напряжения, продышаться… Бомбардировщик вырывается из белой пелены в дымчатое небо, и Сохатый кладет его в разворот для выхода на обратный посадочному курс.

― Что же будем делать дальше, товарищи экипаж?

Иван говорит это будничным голосом, слушает сам себя, и ему кажется, что так необходимая сейчас обыденность интонации получилась. Важно, ох как важно быть сейчас уравновешенным и уверенным. Надо утвердиться в спокойствии самому и вселить его в штурмана и стрелка-радиста. Если кто-нибудь из них не выдержит напряжения последних секунд, сорвется на крик, который отвлечет внимание летчика от главной работы, ― тогда пиши пропало, труды окажутся напрасными.

― Как самочувствие, командир? Устал?

― Ничего, до выхода на посадочный курс передохну.

― Если сумеешь повторить такой же заход ― сядем…

― "Ракета", я ― сто второй. Еще одна попытка, теперь с посадкой!

― Вас наблюдал. Заход был правильный. Повторяю: посадку разрешить не могу, не имею права!

― "Ракета", мы же добиваемся у тебя не разрешения, а докладываем о наших действиях. Ты дал команду прыгать. Мы ее приняли. Безопасность наша на моей совести… Включай огни на полный накал. Боковые посадочные прожектора не зажигать, а продольный луч опусти пониже, чтобы он не засвечивал нижнюю границу тумана.

Иван надевает кислородную маску. Туго усаживает ее на лицо и открывает полностью вентиль аварийности подачи кислорода. В рот врывается тугая, пахнущая морозцем струя. Он не успевает ее полностью расходовать, и от этого под маской создается небольшое избыточное давление. Вдох делается легким, а прохладный кислород пробирается глубоко в грудь, разливается бодростью по телу и осветляет голову.

…Скоро разворачиваться для нового захода на посадку. Иван прислушался к своему самочувствию: нервы отдохнули от предыдущего напряжения, он ощутил спокойную собранность. В голове, не нарушая рабочего оптимизма, бродит география летных происшествий, случавшихся в подобных случаях, вспоминаются тамошние ошибки… Пока есть свободная минутка, Иван эти мысли не прогоняет ― такое самообразование накоротке не во вред делу: оно настраивает на осторожность и предельное внимание, позволяет лучше понять подстерегающую опасность.

Сохатый снимает маску и на всякий случай закрывает вентиль кислородных баллонов ― так безопасней.

― Штурман, начали разворот! Все внимание ― высоте. На планировании, начиная с четырех километров, дальность до полосы давать через каждые тысячу метров, только без лишних слов…

― Есть! Буду говорить одни цифры в последовательности: дальность, скорость, высота.

Секундная стрелка отпрыгала по циферблату беззаботным кузнечиком восемь кругов. Осталось ― две минуты.

― "Ракета", сто второй на прямой. К посадке готов! Радиооборудование аэродрома и мои приборы работают нормально. Дальность ― двенадцать километров.

― Понял. Прожектор включен. Погода без изменений.

― Принял!… Экипажу подтянуть привязные ремни. Поставить их на стопор! ― А про себя подумал: "В трех семьях семеро ребятишек…"

По приборам Сохатый видел, что идет левее оси посадочного курса метров на сорок, но специально не доворачивал машину. Рассчитывал, что самолет поднесет ветерком к оси посадочной полосы, стрелка курса тогда сама подойдет к нулевой отметке.

"Важно удержать взятое направление, не уплыть с одной стороны полосы на другую. По ветру неточность в заходе исправить всегда намного проще, нежели наоборот".

Самолет вторично опускается в туман…

― Командир! Два, двести пятьдесят, сто!

― Слышу, левее тридцать! "Еще двадцать пять Секунд. Из них решающие десять…"