Преодоление

А что моя Людмила? Людмила освоилась в новом теле, обжилась, так сказать. У меня уже было два гардероба: мужской и женский. Я не могу сказать, что мужской был меньше. Нет, напротив, у меня на тот момент был очень сильный внутренний протест против внешних факторов и условий жизни. Я не хотел казаться «инвалидом» и не хотел выглядеть, как забитый жизнью человек, этакий неудачник. В тот момент я остро ощутил желание выделиться, стать не «серой мышью», но привлекательным внешне человеком. Я стал стильно одеваться, в моем мужском гардеробе появилась солидная одежда. За время депрессии я отрастил волосы (мне просто не хотелось ничего с ними делать, да и для внешности Милы это очень подходило), отрастил ногти и так ходил на работу. Конечно, прическа была красиво уложена, а на ногтях был аккуратный маникюр. Я «выпустил» свою женскую часть себя на свободу. Раньше, когда я выживал, у меня был гардероб, который мог разместиться ну, может, в двух крупных пакетах. Сейчас уже требовался отдельный шкаф. При этом и женский гардероб также рос. У меня уже все было свое. То, что раньше, в детстве, было примитивно и по-детски, сейчас уже было на высоком, серьезном уровне. Но был ли я счастлив, что перестал себя сдерживать и подавлять? Хороший вопрос! Казалось бы – я получил все что хотел, я теперь мог «быть» девушкой гораздо больше времени, чем мог себе позволить в детстве. Да и кто бы меня остановил? Но счастлив я не был! Вот такой парадокс! Почему, спросите вы? Поясню: чем больше я погружался в бездну транс-свободы, тем больше мне хотелось! Сначала Миле просто хотелось быть (что понятно). Затем ей захотелось иметь свой гардероб, косметику и обувь. Затем ей захотелось социализации, сначала общения с себе подобными, а потом и с обычными девушками. Затем ей захотелось показать себя всем, какая она красивая и классная (справедливости ради стоит заметить, что это во многом была правда). Но самое главное – этого всегда было мало! В конце мне захотелось уже выглядеть по-женски постоянно, каждый день, в том числе и на улице, на людях. Вот здесь, пожалуй, Мила наткнулась на самый большой отпор с моей стороны с момента того, как она «откинулась с зоны»… Я пишу о ней как бы в «третьем лице», но, поймите правильно, это всегда был только я! Повторюсь: это не «голоса в голове» или несколько личностей в одном теле, это всегда был я. Только я как бы использовал другие каналы или «дорожки» в мозгу, которые раньше у меня дремали или были «закрыты». У меня было такое ощущение, что я раньше жил в большом доме, где некоторые двери были закрыты или запечатаны. И я «жил» в оставшемся пространстве. После прорыва «блокады» все двери в этом доме оказались открыты, и я с любопытством исследователя заходил в доселе неизученные пространства и находил там для себя много интересного. С одной стороны, это, конечно, позволило мне ощутить «глоток свободы», расширить свое внутреннее «пространство», с другой стороны, женскому началу во мне требовалось ни больше, ни меньше – жить! В конце концов, у меня начали возникать мысли о ХРТ. Это были очень прилипчивые мысли, очень настойчивые и назойливые… Я кое как отгонял их, решив для себя, что торопиться не стоит. Одно время я даже начал принимать мягкие антиандрогены, делая это скорее для своего психологического комфорта, т.к. я по-прежнему запрещал себе думать о полноценном транзишене.

Но, давайте продолжим! Был ли я счастлив? Ответ – нет! Потому что, как только Мила получала что-то новое (одежду, признание, фотосессии, общение ит.д.), ей хотелось все больше и больше. Стоит отметить, что процесс признания в себе женщины всегда сопровождается ощущением внутреннего комфорта (уменьшения ГД). Напротив, возвращение в реальную жизнь и отказ от всего женского влечет за собой: грусть, стресс, раздражительность и возврат в депрессию. Поэтому, как только я поднимался на следующую ступеньку, сразу возникал соблазн подняться еще на одну, а внутренние процессы сдерживания себя (я никогда не забывал о реальности и о том, что у меня есть семья) всегда усиливали ГД и депрессию. Фактически создавалась такая система: ГД усиливала депрессию, депрессия приводила к желанию снизить ГД, и тогда я начинал углубляться в свою трансгендерность, что снова приводило к усилению ГД! Круг замкнулся! Стресс порождал ГД, ГД – стресс!

Я давно уже был знаком с несколькими ТГ с которыми общался на транс-форумах и постоянно расспрашивал их, как протекает их транзишен. Одна моя знакомая – ТС пост-оп буквально на моих глазах начала ХРТ, а затем перешла и к СРС. Я очень много узнал от нее информации по реальному (а не «киношному») положению дел, связанных с «переходом» в России. Узнал о проблемах, непонимании, низкой квалификации врачей, с этим связанных. Мы, как могли, поддерживали друг друга. Однажды, когда у меня совсем «срывало крышу» и я высказался ей в письме о том, что, скорее всего, я тоже начну транзишен, она прислала мне следующее письмо (естественно, публикую его с разрешения автора, орфография сохранена).

Письмо моей подруги (ТС пост-оп):

***