Преодоление

Не обращая внимания на Катю, она прошлась по комнате, как бы примеряясь к площади, остановилась в дверях и сказала Лене:

— Когда будете уезжать, занесите мне ключ. С комендантом я договорилась.

Нина ушла не простившись.

— Цапля длинноногая! — выругалась Катя. — Вот не нравится она мне и все тут. Теперь-то хоть не будет мозолить глаза. Все ей не так, все мало. Прибарахлилась выше головы и снова рот разевает. Повсюду мосты навела, что хошь достанет…

— Не завидуй.

— А я и не завистливая. Зла на них, ловкачей, нет. Мне вот всю дорогу самой биться приходится, а она, как лебедь, по жизни плывет, шеей покручивает и свысока поглядывает. «Я, мол, вам не ровня. Где вам до меня?»

Послышался осторожный стук в дверь.

— Давай! — крикнула Катя, вставая с кровати. — Заходи, залетушка!

В дверную щель просунулись сначала голова, а потом угловатые плечи Бориса.

— Ну как, собрались?

— Собрались, Боренька! Бери чемоданы и — айда…

Он взял чемоданы и пошел к выходу.

— Борь, приди еще разок. Тут еще три короба наберется.

Катя стала вытаскивать из стенного шкафа зимние и демисезонные пальто, обувь, плащ, затем из самого дальнего угла вынула малиновое стеганое одеяло — приданое, самой себе приготовленное. Развернув его и погладив рукой шелк, она сказала:

— Ну вот, а ты говорила, зачем покупаю. Не век казенным укрываться.

Взяв в охапку одеяло и одежду, Катя пошла к выходу, а Лена все еще перекладывала с места на место уже сложенные вещи, стопки книг и не торопилась уходить. Ей не жаль было расставаться с комнатой, но переезжать в общежитие для молодоженов тоже не хотелось. Она сама не могла объяснить себе — почему? Возможно, будь сейчас здесь Петр, она не испытывала бы такой неопределенности. При нем все как-то делалось само собой и времени для раздумий не оставалось. Но Петр был в Москве, второй раз после Катиной свадьбы, которая неожиданно для Лены изменила и ее жизнь.

По мнению Лены, в этот раз ехать Петру в командировку было совсем необязательно. Просто не оказалось на месте никого другого, он упросил Лену поговорить с Груздевым о том, чтобы послали его. Поворчав немного, Илья Петрович согласился. «Не ему, конечно, полагалось бы ехать, а моему заместителю, да что поделаешь, коль старик на пенсию просится. Пусть едет твой Норин. Только чтоб подарки тебе привез! Слышишь?»

Все было бы ничего. «Неделя пройдет быстро, — думала Лена. — Не успеешь оглянуться». Но зачем ему нужна была эта командировка? Неужели разговор, который ей пришлось случайно услышать, был правдой?

Присев на стул, Лена пыталась восстановить в памяти этот разговор дословно. Говорили двое, в коридоре, рядом с открытой дверью приемной.

— Тебе непонятно, что такое Норин? Подхалим и карьерист!

— Напрасно! Просто энергичный работник. Человек дела. Мы завидуем тому, что у нас нет таких качеств.

— Завидовать карьеристу? Уволь! Да такой не моргнув глазом перешагнет через тебя, через любого, чтобы подняться хотя бы на одну ступень.

— По-моему, это — домыслы…

— Ты думаешь, он зря рвался в Москву? Нет, Норин не таков. Он использует каждую возможность, чтобы лишний раз подаваться на глаза начальству. Это — линия. Он проводит ее и здесь, и там. И увидишь — добьется своего. Ты знаешь, говорят, что он специально пошел на то…

Голос говорившего перешел на шепот, и Лена не услышала окончания фразы. «На что пошел Петр?» — этот вопрос каждодневно всплывал перед Леной и мучил ее своей неразгаданностью. Чтобы успокоить себя, она старалась припомнить все казавшееся в Петре положительным — его улыбку, его щедрость, смелость — и уверяла себя в том, что он не смог бы пойти на какой-либо плохой шаг.

Из этих раздумий Лену вывел голос Бориса, который вернулся за оставшимися вещами:

— Лена, а мы вас ждем.

— Да, да. Иду!

— Разрешите мне, — отбирая у нее перевязанные стопки книг, сказал Борис. — Я обещал Петру Ивановичу доставить вас с полным комфортом.

«Газик», заполненный чемоданами, узлами и свертками, остановился сначала около клуба, где Борису отвели одну из подсобных комнат.

Быстро выгрузив часть вещей, Борис, Лена и Катя поехали в общежитие молодоженов.

Этот недавно построенный дом выделялся среди других зданий светлой силикальцитной облицовкой. Его большие вытянутые окна выходили на новую площадь Юности. Лене нравилось это место: многоэтажные дома вокруг, вдоль них — двойные ряды молодых берез и фонтан, обсаженный цветами, в центре. Все это было хорошо видно из комнаты, которую получил Петр Норин.

Осторожно ступая по квадратам пластика, Катя медленно обошла комнату, заглянула в нишу, где стояла деревянная двуспальная кровать, приблизилась к приоткрытому окну.

— Красотища-то какая! Не то, что у нас с тобой, Боренька, — закуток подлестничный. Здесь жить да радоваться.

— Нам же квартиру дадут, отдельную.

— Еще жди, когда дадут, а тут — рай небесный и мебель готовенькая. Ну, скажи, не везет ли тебе, Ленка?

Катя села на край диванчика, подбоченилась и снова стала разглядывать комнату.

— Ты иди, Боря, знаю, что торопишься. И машину отпустить надо. А я здесь поживу с полчасика, полюбуюсь и Лене помогу.